Статья, направленная в один из журналов СНГ в 2008 г.»О ЗНАЧЕНИИ КЛАДОВ ПОБУЖЬЯ В ПРОБЛЕМЕ РАСПРОСТРАНЕНИЯ КУФИЧЕСКОГО ДИРХЕМА В ЕВРОПЕ КОНЦА 9 – НАЧАЛА 10 ВВ.».

О ЗНАЧЕНИИ КЛАДОВ ПОБУЖЬЯ В ПРОБЛЕМЕ РАСПРОСТРАНЕНИЯ КУФИЧЕСКОГО ДИРХЕМА В ЕВРОПЕ КОНЦА 9 – НАЧАЛА 10 ВВ.

Исламское серебро, обеспечившее Европу металлическими средствами платежа и обращения 8 — 11 вв., распространение которого во многом справедливо связывается с эпохой викингов.

Для науки клады, выпавшие в бассейне р.Висла интересны не только в силу своей прекрасной опубликованности, но и тем, что на мировой карте распространения куфического серебра находятся во-первых, на одном из основном магистральном потоке, во-вторых, они расположены далеко не на самых концевых пунктах его распространения. В этой связи их изучение на основе определенных научно-методических подходов и логико-теоретических оснований позволит выявить источники их поступления с территории Восточной Европы, а также позиционировать их в системе трансевразийских потоков серебра и, наконец, выявить отношение к депозитам, находящимся в самом конце  распространения исламского серебра.

В начале 9 в. низовья Эльбы и Вислы были конечным пунктом распространения куфического дирхема, затем он переместился на южное побережье Швеции, Аландские острова и Готланд (Фомин А.В., 1982, с.19-20). В Х в. восточная монета был основным средством платежа и обращения – концентрация кладов монет указывает на их широкое использование в бассейне р.Буг правом притоке р.Висла (Czapkiewicz M., Kmetowicz Fr.. 1960, s.167). /Карта./. Изучение польских кладов второй половины  9 – начала Х в. показывает, что их разработчики стремились максимально полно извлечь информацию, заложенную в куфической монете, наличествующей в 6 кладах. В результате, ученые осуществили все известные в нумизматике распределения – хронологические, династийные, региональные и распределение по монетным дворам. Каждое из распределений имеет большое эвристическое значение, которое, к тому же проиллюстрировано графически, наглядно демонстрируют динамику денежного обращения определенного района выпадения депозитов.

Основная проблема в нумизматике – идентификация и датировка монет, которые, найдены в составе кладов, делают необходимым их датировании по последней известной монете. Это стало достоянием науки, благодаря работам С.Болина  [1] и В.Л.Янина (1956, с.65-67).

На сегодняшний день связь младшей монеты с хронологическим составом кладов, которая может существовать  только в рамках периодизации распространения восточной монеты, тем более, что датировка тезаврации того или иного комплекса имеет важное значение не только в силу исторических причин, но также методологическое значение, позволяющее  определить характер денежного обращения, установить интенсивность, направления и динамику монетных потоков.

В статье рассматриваются 3 клада куфических монет, выпавшие в бассейне р. Буг правом притоке Вислы  в 9 и самом начале 10 вв. Данные депозиты, великолепно разработанные польскими нумизматами могут быть позиционированы в системе гигантского финансового потока из Центральной Азии, Ирана и Ирака в Восточную Прибалтику и далее а Швецию и другой, через Хазарию, р.Днепр в Чехию, Австрию, Польшу и Германию. Самые дальние клады куфических дирхемов, найденные в Дании и Англии демонстрируют роль и значение для Европы 9 – 10 вв. восточного серебра, обеспечившее до разработки собственных серебряных рудников в металлических средствах платежа (Сойер П., 2002, с.168, прим.84). В этой связи, клады Побужья, занимающие срединное положение в данной системе имеют огромное значение.

Обильные по числу хорошо сохранившихся монет, тщательно изученные и с точки зрения арабистики, данные польских кладов должны быть обязательно привлечены и для изучения эмиссионной мощности монетных центров их выпустившие, т.к. в период, например, полного господства в Европе монет маверанахрской чеканки – их пропорциональные зависимости позволило выявить «распределение» монетных денежных потоков. И это становится особенно интересным в кладах наиболее удаленных от центров их эмиссии.

В кладе Клюковичи 1945 г. определены 935 монет, младшая из которых отчеканена в аш-Шаше 289/901 г. Важная специфическая особенность депозита состоит в том, что на новейшую хронологическую группу приходится 812 монет, т.е. 86,85 % состава клада (Czapkiewicz M., etc., 1964., s.364, табл.5). Вместе с этим, в процессе эмиссионного распределения был выделен чекан аш-Шаш 506 саманидских экз. из 523, а самаркандских.124 из 133, выпущенных той же династией, т.е.  67,2 и 16,9 %% соответственно (Там же, табл.7 на с.368).

Второй клад, который привлекается нами в данной статье –депозит, найденный близ города Дрогичин в 1939 г. Он состоит из 291 монет и 17 фрагментов. СМ – Васит 95/713-714. ММ – 280/893-4 аш-Шаш. Интервал между старшей и новейшей монетами 181 год (Czapkiewicz M., etc., 1964). Ввиду существенно разрыва в датах последних монет, что вызвало сомнение у разработчиков клада, выделим компактную группу дирхемов, позволяющую провести соответствующие распределения. Последней известной монетой дрогичинского клада следует признать дирхем, выпущенный в Мадинат ас-Саламе в 259/872-873 г.

Третий клад – это клад исторически синхронный дрогичингскому, найденный в г Чехове, что у Люблина в 1945 г. с датой НМ 269/882-83 г./Рис.1/ Интересно, что приведенные клады 9 в.,  а также старшая их часть клюковического комплекса разнятся между собой с точностью до года на один условный 10-летний период. А если принять во внимание, что найдены они топографически в одном районе – называемое, как впервые заметила известный среднеазиатский нумизмат Е.А. Давидович, денежном рынке – то данное обстоятельство предоставляет уникальную возможность  рассмотреть  динамику  образования соответствующих депозитов, не прибегая к детальному разбору памятников. Кроме того, вслед за уже применявшемся приемом суммирования составов, что позволит получить точный  обобщающий абрис графического распределения.

Рис.1. Клад Чехов (Люблин Польша, 1945 г.). Хронолого-географическое распределение. 334 дирхема (по А.Чапкевич, Т.Левицки и др.).

Приведенная подборка памятников денежного обращения, выпавшая на Буге, объясняется проблемой, которая в конце прошлого века была выявлена  в англо-американской историографии распространения куфического дирхема в эпоху викингов. Учеными была отмечена  лакуна в период 870–900-х гг., практически не представленная материалами кладов, названная Т. Нунаном |Th.S. Noonan| «первым серебряным кризисом» (Franklin S., Shepard J. 1996, р. 59–60). Добавим, что еще С. Болин /S. Bolin/ отмечал, что в русских и шведских кладах незначительное число монет, отчеканенных до 890 г. (Сойер П., 2002, с. 166–167).

Сравнивая русские и шведские клады, крупный шведский нумизмат С. Б|олин, объяснил отсутствие монет после 890 г. Р.Х. в кладах рассматриваемого времени в Восточной и Северной Европе, изъятием их из состава местного денежного обращения. Готландские монеты экспортировались на Британские острова, что связывается с предположением о начале примерно с 890 г их ввоза с берегов Балтийского моря. (Сойер П., 2002, с. 166–168, прим.84).

Статистические подсчеты, проведенные совсем недавно Томасом Нунаном позволили  уточнить состояние наших знаний по поводу наличия монет 890-х годов в денежном обращении населения Европы. По данным шведских кладов историком нумизматом было показано, что торговля Ладоги в 900-х гг. по сравнению с предшествующим десятилетием выросла в три раза. 4666 дирхемов в 890- х гг., и 11436 монет – в 900 -х гг. (Noonan Ts., 2000, p.392, tabl.V).

Согласно сводной гистограмме денежного обращения Побужья, демонстрирующей мощный приток монет как раз в 890-х гг. (Czapkiewicz M., etc., 1964., s.366), установлено, что 67,2 % и 16,7 % состава денежного обращения приходится на саманидские дирхемы, чеканенные, как будет показано ниже, в последний период хронологического распределения клада Клюковичи /Klukowice/. Существенное превалирование монет последнего десятилетия в кладе Клюковичи позволило ученым осуществить хронологическое распределение разве что по четвертьвековым периодам. Тем не менее общая характеристика денежного обращения в бассейне р.Буг правом притоке Вислы была опубликована.

Начиная с Р.Р. Фасмера хронология кладов стала изучаться по 10-летним условным периодам (Фасмер Р.Р., 1925, с.263-264), точно также поступали в 30 — 50-х годах ХХ в. и шведские нумизматы С..Болин /S.Bolin/ и Ю.Линдер-Велин /U.S. Linder-Welin/. В процессе  позиционирования клюковического комплекса, мы также столкнулись с трудностями распределения в 10-летних условных периодах, ввиду решительного преобладания монет последнего десятилетия 9 в. в названном кладе.

Из 935 дирхемов по описи клада Клюковичи удалось распределить 870 экземпляров, из которых 741 монета, т.е. около 90 % приходится на заключительный период 280-289/891-901 гг. Остальная часть клада растянулась по времени более чем на 150 лет, делая “шлейф” монет так называемой старшей частью депозита, представляющую собой отдельный предмет изучения. /Рис.2 /

Хронологической границей является 279 г.х., что старше ровно на одни условный период (10 лет) всего кладового комплекса. И,  поиск хронологических аналогий к данному комплексу затруднений не вызывает. В первую очередь обратим внимание на не менее прекрасно изученные клады Дрогичин /Drohiczyn/  1939 г. с датой НМ 259 г.х., битую в Мадинат ас-Саламе и Чехов (Люблин) с НМ 269 г.х.. Если сделать поправку на  известную

“реликтность” денежного обращения, представленного “старшей” частью клада Клюковичи, то график сопоставим с графиком клада Дрогичин. /Рис.3/. Обращает внимание, что оба депозита имеют своею конечную хронологическую группу /ХГ/ некоторый экстремум, тогда как хронологически идентичный депозит, найденный в Новгороде в 1920 г. имеет в своем распределении три группы, показывающие постепенное повышение поступления дирхемов  перед датой младшей монеты[2]. /Рис.4/.

Поскольку, Дрогичинский  депозит, как, впрочем, все остальные памятники денежного обращения отражает ситуационно  состояние денежного хозяйства на момент их тезаврации, отметим лишь самые общие моменты.  Выделим пики графика в 160-е , 180-е и 190-е гг. по сравнению с ними период с 220- по 250-е гг. выглядит явно провальным, объясняемое отсутствие поступления монет свежих эмиссий. О новейшей ХГ монет уже говорилось. Экстремумы графиков новгородского клада 1920 г и старших ХГ клада Клюковичи  свидетельствуют об однотипности их первоначального образования. Разумеется, подобное утверждение следует увязывать со значительным хронологическим составом данных депозитов. Как на разительное сходство русских и шведских кладов, выпавших в 850-875 гг., обратил внимание С.Болин в своей неопубликованной работе (Сойер П, 2002, с.153). Аналогии в составе данных депозитов справедливо были объяснены «общим ассортиментом монет»,  отражающие именно тот монетный ряд, который участвовал в денежном обращения (Там же, с.153).

Стуре Болин, кажется, впервые предпринял попытку суммирования монет кладов, выпавших на определенной территории, что вызывает значительный интерес, поскольку позволило выявить графическое «лицо» состава денежного обращения и сравнить с отдельным, практически любым депозитом, находящимся вне пределов графика общего «портрета». Суммарные графики, составленные на основе распределений четырех шведских кладов 857-868 г., включающий в себя 1254 монеты, а также пяти русских кладов 851-875 гг. с 507 монетами, представляет композицию из трех основных пиков 720, 800  и 850 гг., причем, наивысшая точка такого распределения приходится на 800-е годы, т.е. вторая половина 180-х – первая половина 190-х гг. хиджары (Сойер П., 2002, с.302, рис. 13 в.; c.303, рис.14 б). Можно, поэтому, уверенно утверждать, что «старшая» часть клада Клюковичи, выражаясь словами Болина, «отражает» определенный ряд монет, участвующий в денежном обращении. Вряд ли есть смысл приводить дополнительную аргументацию, однако  синхронизация комплексов аббасидских монет в кладах середины Х в. выпавших в Азербайджане, позвонила охарактеризовать состояние эмиссии монетных дворов Ирана и Ирака и денежное обращение на первых ближайших денежных рынках (Хан Н.А., 2003, с.191-192, рис.4, с.199, табл.3; 2004, с.75-80, рис.5).

Графики С. Болина, приведенные Сойером (Sawyer P.), позволяет вполне объективно обрисовать состояние денежного обращения, представленного кладом, найденном близ Дрогичина, где на конкретном уровне отчетливо установленная лакуна в распределении 170-179/785-795 гг. и 210-230/825-845  гг., что делает его идентичным с распределением клада из Фиттьяра Упланд Швеция (Сойер П., 2002, с.303, рис.14б), в котором ММ чекан аш-Шаша 864 г.

Изложенное позволяет сделать заключение, согласно которому клад из Дрогичина представляет единый депозит средств, типичный для денежного обращения Европы своего времени. Дрогичин — старейший славянский городок, лежащий на перекрестке водных путей, в том числе, из Киева по Днепру, Припяти к Бугу и Висле (Czapkiewicz M., Kmetowicz Fr., 1960, s.169).

Суммирование, как прием, наглядно показывает его необходимость — он четко дает представление о степени однотипности описанных графически процессов и явлений, известное экономической теории и демонстрирует, что в малых памятниках денежного обращения наиболее индикаторными являются превалирующие ХГ, тогда как наиболее представительные ХГ иллюстрируют однотипность тех или иных депозитов. Это видно на суммарном графике трех польских побужских кладов. /Рис.5/.

Рис.5. Суммарное хронологическое распределение кладов Побужья 9 –

начала 10 вв. (696 монет).

В этой связи графический метод экономической теории сравнения абрисов диаграмм, показывает, что, начиная с середины 9 в. в зоне распространения куфической монеты на континенте складывается монотипное в целом денежное обращение, полностью зависящее от характера поставок серебра с Востока. И суммирование проведенное в данной работе, использование работ предшественников, позволило установить, что тезаврация монеты в период 227/843-279/882 гг. не была связана с какими бы то ни было внешнеэкономическим факторами поступления серебра в Европу, — депозиты будь то Ягошуры, Кузнецкое, Погребное или, скажем, грузинский клад Пичховани. Решающим аргументом в пользу этого является прирост монет в последнем условном периоде суммарного хронологического распределения польского клада Клюковичи. /Рис.6/. По-видимому, транзит серебра – важнейшее условие его поставок, платой за которые являлось пользование в своих внутренних целях, что вызывало задержку последнего у местного населения, в то время как избыток реэкспортировался непосредственно.

Теперь обратимся к новейшей части клада Клюковичи. /Рис.6/. Она представляет собой великолепный комплекс монет ранней саманидской чеканки, прежде всего, аш-Шаша и Самарканда. Публикуя Дрогичинский клад, польские нумизматы отмечали, что расцвет торговых отношений Саманидов с Европой основан на богатой традиции предшествующих столетий (Czapkiewicz M., Kmetowicz Fr. , 1960, s 168).[3]

Эмиссионное распределение клюковического комплекса, представленное исключительно последней хронологической группой, показывает, что процент монет самаркандской чеканки в данной ХГ, в отличае от аналогичного показателя в кладах Восточной Европы, изученных методом эмиссионного

Рис.6. Новейшая хронологическая группа клада Клюковичи 1945 г.

распределения – Богдановский 1885 г. Вятской губ., клад из Казанской губ. 1840 г. — составляет 16,7 % при подавляющем числе монет  эмиссии монетного двора аш-Шаша.

Таким образом, эмиссионный феномен – почти 4-х кратное превышение монет шашской чеканки над самаркандской, выделенный впервые в побужском кладе Клюковичи, нуждается в дальнейшем изучении. Наличие же монет других династий центрального Ирана и Ирака предполагает о существования вывоза монет и из этих районов, поскольку известно, что последняя декада в ряде кладах характеризует собой торговлю Саманидов при наличии  торговых связей с Ираном и Ираком (Kovalev R.K., 2002, с.162).

Депозит, найденный близ Климовичей в 1945 г., представляет собой комплекс монет, отражающий ситуационно состояние денежного обращения в Побужье, когда к монетам 9 и даже предшествующего 8 в. уже находившиеся в обращении, была во многом неожиданно присоединена очень большая группа дирхемов саманидской, прежде всего, чеканки монетного двора аш-Шаша выпуска последнего десятилетия 9 в. Именно монеты аш-Шаша и Самарканда резко изменили состав денежного обращения, сделав дирхемы предшествующих периодов «старшей» частью клада.[4] Об этом говорит сводная диаграмма денежного обращения в бассейне р.Буг, приведенная польскими нумизматами /клады Zalesie, Maurzyce/  (Czapkiewicz M., etc, s.366). Тезаврация рассматриваемого памятника денежного обращения в условиях мощного поступление маверанахрских монет, продолжавшееся вплоть до конца 40-х годов Х в. в Европу, установленное по данным Муромского клада 1868 г. (Хан Н.А., 2004, с.49), поэтому, может объяснена иными причинами, чем инфляционные ожидания.

Согласно Болину, скандинавские клады демонстрируют поступление куфического серебра, начиная с 890-х гг. (Сойер П, 2002, с.168). И новейшая ХГ клада Клюковичи является аргументом, в пользу того, что монеты последнего десятилетия  9 в.  в большом числе поступали и в Центральную Европу. Об этом свидетельствуют материалы конкретных кладов.

По данным известного украинского историка-нумизмата Н.Ф. Котляра на среднем Поднепровье за период  900-938 гг. было найдено 8 кладов с арабской монетой, в том числе 4 в Киеве непосредственно (Котляр Н.Ф., 1971, с.25). Прежде всего, необходимо обратить внимание на 2 гигантских клада, найденные в Киеве в 1851 и 1913 гг. (Марков А.К., 1910, с.13. № 68; Пахомов Е.А., 1938, с.70-71. № 612). Согласно «Топографии…» А.К. Маркова, клад 1851 г имеет хронологический диапазон в 135 лет, что при наличии 2 или 3-х тысячного состава удивления вызвать не может. При отсечении старших монет, соответствующее методике обработки кладов, такой показатель как «хронологический диапазон» сужается до 48 лет, и это ставит данный памятник в ряд великолепных источников по русскому денежному обращению начала конца IX – начала Х в., тем более, что науке известен его точный количественный состав. Рассматриваемый депозит состоит из двух тысяч куфических монет, младшая из которых отчеканена в 293/905 г., кроме того, в состав клада входит золотая гривна. Данные об этом памятнике, оставшимся, к сожалению, неопубликованным, сообщила Я.Н. Щапову М.П.Сотникова (Щапов Я.Н., 1972, с. 265, прим. 176).[5] Согласно хронологическому распределению, осуществленному В.Л. Яниным, на последние 6 лет данного клада приходится  58,24 % всех монет, тогда как на предшествующее десятилетие – только 17,73 % (Янин В.Л., 1956, табл.1). На основе данного депозита Т.Нунан показал, что начальное поступление дирхамов в Киев было и существенно, и очень значительно, полагая, что внезапное соединение Киева с исламской торговлей связано с большими изменениями, которые произошли в этой торговле приблизительно около 900 года (Noonan T., 2000, p.385-386).

Заметим, что клады начла 10.в., выпавшие в Ивано-Франковской и Закарпатской областях Украины, свидетельствуют о торговле Киевской Руси с Западом (Котляр Н.Ф., 1971, с.26).

В справедливости оценок Т.Нунана и Н.Ф. Котляра отказать трудно. Достаточно воспользоваться материалами второго большого киевского клада, найденного в 1913 г. в усадьбе проф. И.А. Сикорского.  Клад, насчитывающий 2760 монет, что делает  киевский денежный рынок восточного серебра самым крупным в Европе (это больше, чем весь экспорт Ладоги 890-х гг.по Нунану), имеет также как и клад 1851 г. значительный хронологически интервал между старшей и последней известной монетой. Последняя представлена дирхемом 294/906 г. процент старшей части монет клада, делающий его похожим на клад из Клюковичей, весьма низок – это реликт денежного обращения, который был на руках у владельца данного сбережения до внезапного и мощного поступления монет из Маверанхра.

Другой депозит, на который стоит обратить внимание, на клад, найденный близ д.Боровиково Островского у. Псковской губ. в 1889 г., также датируемый 293/905 г. (Марков А.К., 1910, с.37-38. № 211). Его хронологическое распределение, согласно С.Болину, установленное по 84 монетам, выглядит как 11 – 45 – 44 %% (Сойер П., 2002, c.298-299). Практически «синхронное» распределение двух последних ХГ названного памятника привел В.Л. Янин (1956, табл.1):  44,95 – 43,83 %%. [6] Выделим здесь ХГ монет 890-900-х гг., которая составляет 73,8 % всего состава памятника. Данная ХГ боровиковского клада по приведенным данным свидетельствуют о значительном участии монет последнего десятилетия 9 в. в денежном обращении Северо-западной Руси.

Рис.7. Эмиссионное распределение клада Боровиково 1889 г.     Псковской губ. 62 экз. 280-289 г.х. (по А.К. Маркову).

Следует остановиться на эмиссионном распределении, соответствующее последнему условному периоду клада Клюковичи 280-289/892-901 гг. клада Лециховщина, найденном в Самохваловской волости Минской губ в 1894 г. Старшей монетой клада следует признать дирхем, выпущенный в Арминии 252 г.х., ММ – монета аш-Шаша 299/910-911 (РА ИИМК. Ф.1, оп.1. Д.1894, № 219, л.2-4 об.). Монеты определяли В.Г. Тизенгаузен и А.К. Марков. Из 502 экземпляров, в том числе 81 – подражания. В расчет принимается 421 монета.[7] На период 892-901 гг. приходится 180 (42,755 %) монет практически все саманидской чеканки  монетных дворов Маверанахра. Соотношение эмиссии шашаского и самаркандского монетных дворов выглядит как 155 к 23 /Рис.6/. Если соотношение маверанахрских монет побужского клада Клюковичи соответствует  числу 3,9, то в кладе Ленциховщина эта величина составляет 6,75.

Рис.8. Эмиссионное распределение клада Ленциховщина   1894 в период 289-280/892-901 гг. (по 180 монетам. РА          ИИМК).

Сравнивая диаграммы эмиссионных распределений последнего периода клада Клюковичи и соответствующего периода клада Ленциховщина, нетрудно заметить, что они близки только в силу наличия очень высокого содержания монет трансоксианского чеканки. Присутствие дирхемов в кладе Клюковичи, иных монетных дворов, в том числе Ирака и Центрального Ирана свидетельствует о поступлении монет названных стран в Европу. Попадание в него редких монет, названных стран вызвано более значительным числом единиц, попавших в статистическое распределение. Заметим, монеты Фарса и Хузистана в Бровиковском кладе, где распределяется всего 84 дирхема, присутствуют.

Сведенные в отдельную таблицу пропорции монет последнего десятилетия 9 в. как русских, так польского клада Клюковичи позволяют высказать пока самое общее предположение об источнике появления большой группы первых саманидских монет в бассейне Вислы. В таблицу включим и эмиссионное распределение клада из Киева 1913 г., осуществленное, как и многих других кладов 10 в. Р.Р. Фасмером (Vasmer, 1927, tabl.). /Табл.1/.

Табл.1. Пропорции монет аш-Шаш – Самарканд 280-289 г.х.

в некоторых кладах Восточной Европы.

	Клюковичи 1945 г.	Боровиково 1889 г.	Ленциховщина 1984 г.	Киев 1913 г.
Аш-Шаш	506	47	155	235
Самарканд	124	11	23	65
Монетн.дворы Ирака и Ирана	118	4	2	5
Итого:	748	62	180	235

Киевские клады 1851 и 1913 гг., а также Боровиково 1889 г. и Ленциховщина 1984 г. — депозиты, происходящие с территории Восточной Европы, недвусмысленно свидетельствуют о существовании нескольких монетных потоков, доставлявшие в Центральную и Северную Европу монеты только что начавшейся маверанахрской чеканки державы Саманидов. в то же время нетрудно  заметить, что близкие соотношения аш-Шаш – Самарканд отмечается только в кладах киевского 1913 г. и из Клюковичей. Однако весьма значительное присутствие монет иного происхождения, не позволяет сделать утверждение о поступлении монет, образовавшие данные депозиты, из одного источника/рынка.

Появление клада из предместья Люблина польские нумизматы связывают с путем из Киева в Краков и Прагу, что вообще6м-то неудивительно, поскольку уже в последней трети 10 вв. по этому пути пошли монеты, отчеканенные в Регенсбурге (Vasmer, 1929, s.20ю № 200, 201).

Мощный напор саманидской монеты отмечает и Й.Кальмер /J.Callmer/, который вместе с тем,  замечает, что производство украшений из серебра на рубеже 9-10 вв. вызвало повышенный спрос на валютный металл  в Скандинавии и Булгаре (Callmer J., 1971, р.181).

Вместе с тем, наличие совершенно новых монет конца 9 – начала 10 в. в Киевских кладах 1851, 1913 гг., позволяют предположить о немедленной их доставке в Киев с  первого центрально-азиатского оптового рынка валютного металла, располагавшегося в области аш-Шаш (Тункет) – предположение вполне оправдано, поскольку документально известны первые посреднические  или перевалочные пункты саманидской монеты в Европе – это Итиль и Булгар, где киевские купцы или хазарские и волжско-булгарские их коллеги имели взаимные фактории. Таким образом с момента выпуска монеты рассматриваемых кладов могли попасть в Киев в течении 60-70 дней и далее распространятся в северном и северо-западном направлении. Организация киевскими купцами монетного потока со средней и нижней Волги в нижнее Поднепровье говорит о незначительном влиянии норманнов в данном конкретном экономическом процессе. Это наблюдение прекрасно коррелирует с высказавшимся в свое время Х. Ловмяньским  положении о незначительной роли норманнов в истории Польши (Ловмяньский  Х., 1985, с.16, 87-88).

Начиная с 227 г.х. (клад Выжегша) и до 279 г.х. (мл. ХГ клада Клюковичи, Тимерово в Ярославской обл.) отмечается однотипность абрисов графических распределений европейских кладов, позволяющее утверждать о  монотонном развитии денежного обращения в Европе, которое пополнялось новыми эмиссиями восточной монеты. Экстремумы графиков свидетельствуют о более или менее мощном  поступлении этих монет, причем, движение названного потока дирхемов в западном и северо-западном направлении  показывает, что деньги удерживались населением – в обращении находились средства более чем 100-летнего периода.[8] ТО, длинный хроносостав  кладов 227-279 г.х. объясняется не стремлением населения сберечь серебро, а состоянием денежного обращения, которое пополнялось дирхемам новых эмиссий, наращивая денежный фонд населения Европы.

Конечно, основной монетный поток, который направлялся на запад, требовал все больше и больше средств. Наблюдение Т.Нуннаа свидетельствует о том, что в конце 9 в. этот поток временно прекратился, а клады, зафиксированные нами для второго десятилетия 10 в. демонстрирует, судя по графикам хронологических распределяй,  стремительный напор саманидских монет Маверанахра.

Приведенный материал, несмотря на всю свою фрагментарность показывает существование потока монетного потока дирхемов аш-Шаша прежде всего, который транзитом прошел через Поочье – первый денежный рынок, где зафиксированы монеты этого времени, и осели как на Северо-западе, так и в на всем Днепровском правобережье. В этой связи, следует обратить внимание на новую локализацию и реконструкцию Дубровичского клада, найденного еще в 1928 г. на средней Оке. (Гомзин А.А., Шагурина Г.Б., 2002, с.58-60). Хронологический интервал клада, который в данной статье является, безусловно, весьма удачной находкой, выглядит следующим образом. Он, исключая  старшую отсталую монету Арминийа 249 г.х. составляет 16 лет:: 281 – 296 г.х. СМ и НМ чекан аш-Шаша. Суперкороткий хронологический ряд памятника свидетельствует о единовременном поступлении монет из Маверанахра, образовавшие  Дубровический комплекс. В связи с имеющимися подражаниями саманидским дирхемам этого же времени, памятник нуждается в дальнейшей разработке. Позволим себе лишь заметить, что несколько меньшая доля монет чеканки аш-Шаша по сравнению с аналогичными памятниками показывает на возможную неполноту последнего. /Рис. 9/.

Рис. 9. Эмиссионное распределение Дубровичского клада 1928 г из Рязанской обл. 37 монет (по А.А. Гомзину, Г.Б Шагуриной).

Наличие среднеокского Дубровичского комплекса первых саманидских монет ставит на повестку дня вопрос о поисках причин такого феномена как  стремительный транзит монет  Маверанахра рубежа 9-10 вв. через Восточную Европу. Данный памятник денежного обращения безусловно знаковый. Это клад, отражающий кардинальное изменение монетных потоков на трансевразийском пространстве, когда на смену аббасидским эмиссиями северной Африки, Испании, Ирана и Ирака, пришла мощная поступь чекана Саманидов. Данная находка, позволяет высказать тезис о том, что на рубеже 9 и 10 в.. на среднем Поднепровье денежное обращение едва поддерживались монетами, выпущенные даже в конце 8 в. Дефицит валютного металла был очевиден. Учитывая, что Дубровичский клад несколько моложе киевских, можно заключить, что киевские купцы, находясь в Итиле и/или Булгаре в 905 и 906 гг. смогли полностью ликвидировать потребность в деньгах финансы  города Киева.

Более того, по наблюдениям шведских нумизматов, монеты  эмиссий этого времени продвинулись дальше на запад, нежели  монеты 9 в., что объясняется не только большим импульсом (Sawyer P, 1982, p.124).

Приведенное в данной статье, относящееся к сфере нумизматического источниковедения, позволяет сделать вывод о том, что, совершая поход на Византию в 907г., киевский князь Олег, имел прочную материальную базу.

Причины отсутствия в Восточной Европе монет 890–х гг. следует искать на основе изучения кладовых комплексов второй полвины 9 в, а также комплексов более поздних, выпавших в самом начале 10 в., происходящих с территории Восточной Европы. Хотя, представляется, что мощный транзит монетного потока, стартовавшего в аш-Шаше, стремительно проследовал через Хазарию и Волжскую Булгарию, мог оставить едва заметные следы в виде кладов монет первых эмиссий саманидской династии. Разумеется, что достаточно полную картину распространения монетных потоков последнего десятилетия  9 в. – начала 10 в. можно получить благодаря изучению комплексов, выпавших в Центральной Европе и на Балтике.

Литература.

Callmer J.  Oriental  Coins and the Beginning of the Viking Period // Forrnäunnen, 1971, p.175-184.

Czapkiewicz A., Lewicki T., Nosek St., Opozda-Czapkiewicz M. Skarb durhemow arabskich z Czechowa. Warszawa – Wroclaw: Zaklad Imienia ossolinskich – Wydawnictwo, 1957. 260 s.

Czapkiewicz M., Gupientiec A., Kmetowicz A., Kubiak W. Skarb monet arabskich z Klukowicz Powiat Siematycze. Wroclaw – Warszawa — Kraköw: Panstwove  Wydawnictwo naukowe, 1964.

Czapkiewicz M., Kmetowicz Fr. Skarb monet arabskich z okolic  Drohiczyna nad Bugem. Kraköw: Panstwove  Wydawnictwo naukowe, 1960. 172 s.

Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. L.-N.Y: Longmon, 1996.  450 p.

Kovalev R.K. Клад дирхемов 913/914 гг. из деревни Пальцево Тверской губернии // Клады: состав, хронология, интерпретация. Материалы тематической научн.конференции. СПб, 2002. С. 160–164.

Noonan Th.S. The impact of the islamic trade upon urbanization in the Rus’Lands: The Tenth and early eleventh centuries //  Les centres proto-urbains ruses entre Scandinavie, Byzance et Orient. Paris. 2000. – P. 379–393.

Sawyer P.H. Kings and Vikings. Scandinavia and Europa AD 700-1100. L.-N.Y.: Methuen, 1983. 182 p.

Vasmer R. Die kufischen Münzen des Fundes von Luurila, Kirchspiel Hattula. Helsinki, 1927. 33 s.

Vasmer R Ein in dorfe Staryi Dedin inweissrussland Germachter fund kuficher Münzen. Stockholm, 1929. 45 s.

Гомзин А.А, Шагурина Г.Б. Дубровичский клад: К истории обнаружения и реконструкция состава // Десятая ВНК. Псков 15-20 апреля 2002 г. Тез.докл. и сообщений. М., 2002.  С.58-60.

Добровольский И.Г., Шагурина  Г.Б., Седых В.Н. О топографии находок восточных монет на территории России // Клады: состав, хронология, интерпретация. Материалы тематической научн.конференции. СПб,  2002. С.141-144.

Котляр М.Ф. Грошовий обiг на териториi Украiни доби феодализму. Киев: Наук.думка, 1971, 176 с.

Ловмяньский  Х. Русь и норманы. М.: Прогресс, 1985. 303 с.

Марков А.К. Топография восточных монет (сасанидских и куфиче-ских). СПб, 1910. – 144 с.

Пахомов Е.А. Монетные клады Азербайджана и других республик краев и областей Кавказа. Вып.2. Баку: Изд-во АН АзССР. 1938. 101 с.

Сойер П. Эпоха викингов. СПб: Евразия, 2002. 316 с.

Фасмер Р.Р. Клад куфических монет, найденный в Новгороде в 1920 г. // Изв.РАИМК. Т.4. 1925. С. 242–276.

Фасмер Р.Р. Об издании топографии кладов куфических монет // Изв.  АН СССР. Отделение Общественных наук. №  6–7. 1933. – С. 471–484.

Фомин А.В. Начало распространения куфических монет в районе Балтики // КСИА АН СССР. Вып. 17. 1982. – С. 16–21.

Хан Н.А. Закавказские клады куфических монет первой половины Х в.: Проблемы источниковедения // Stratum plus.  № 6. 2001 – 2002.  /Кишинев/. 2003. С.186-201.

Хан Н.А. Очерки о распространении куфических монет в Восточной Европе в VIII – XI вв. М.: Компания «Спутник+, 2004. 160 с.

Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси вв. М.: Наука, 1972. 341 с.

Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М.: МГУ. 207 с.

---

[1] Известный скандинавист из Великобритании Питер Сойер /P.Sojer/ в недавно переведенной на русский язык книге использовал неопубликованную работу крупнейшего шведского нумизмата С.Болина, выразив при этом благодарность за возможность ее цитирования: Sture Bolin. Studir Óver Mynt och Mynt fynd I Óstra och Norra Europa under Vikingatiden. Основные положения исследования Болина публиковались в 1939, 1945, 1953 гг. (Сойер П., 2002, с.142-143, 153, 319, прим. 47).

[2] Уникальный прекрасно разработанный Р.Р.Фасмером клад, имеет в своем составе четыре младшие монеты чекан Мерва  250/864 г. (Фасмер Р.Р., 1925, с.263).

[3] Тщательность публикации всех рассматриваемых кладов, происходящих в территории Польши, демонстрирует, в частности, тот факт, что при изучении и характеристике чеканки каждого из представленного монетного двора клада, нумизматами отмечен, например, аббасидский чекан аш-Шаша 166/1783 – 276/890 гг. (Czapkiewicz A., Lewicki T., Nosek St., Opozda-Czapkiewicz M., 1957,  s.213).

[4] Нумизматами отмечена самая первая монета саманидского чекана Мерва 287 г.х. (Czapkiewicz M., etc., 1964, s.369-400).

[5] Можно надеется, что данный памятник войдет  в новую топографию кладов куфических монет (Фасмер Р.Р., 1933, с.479-480; Добровольский И.Г., Шагурина  Г.Б., Седых В.Н., 2002. с.141-144).

[6] В данном депозите А.К. Марковым отмечены первые монеты чеканки аш-Шаша и Самарканда начатая династией Саманидов в 281 г.х. Здесь же отметим, что монет Мерва названой династии незафиксировано.

[7] Династийное распределение клада впервые привел Р.К.Ковалев (Kovalev R.K., 2002, с.163, табл. А).

[8] Данное наблюдение будет развито автором в дальнейшем.