Статья (черновик главы из разрабатываемой книги) — «БОРЬБА ЗА СЕВЕРНЫЕ ДАНИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIV в.».

БОРЬБА ЗА СЕВЕРНЫЕ ДАНИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIV В.

Европейский Северо-Восток, под которым понимается территория к северу от среднего течения р.Вятка и Кама и к востоку от Северной Двины не был за исключением Устюга охвачен монгольской статистикой и за него начиная с начала XIV в развернулась острая борьба между Москвой и Новгородом. Слово о погибелди –брьба устюжан.

Поэтому для среней Вятки этот период может быть назван темным или пользуясь сложившеймся терминологий Вятская зелмя была воего рода буферной  зоной между Русью и Ордой, нуждающеей. Впорочемю дполнительным в исследовании.

Согласно китайской карте 1331 г. граница Золотой Орды простиралась до Иртыша (Сафаргалиев М.Г., 1960, с.65), а на севере, что следует из сообщения Ибн Батуты (1304-1375), в 1332  и 1334 гг., совершившим вояж по Золотой Орде и Хорезму, она доходила до Булгар, Башкир, Чулыман  (Тизенгаузен  В.Г., 1884, с.236-237; Егоров В.Л.., 1985)..

Еще М.Д. Приселков оспаривая показания летописей о том, что при Иване Калите прекратились “нахождения” монголов на русскую землю показал, что набеги изгоном при нем неоднократно были,  но при этом нужно отметить, что возникающие то здесь то там народные бунты русские князья подавляли сами, используя в этих целях и отряды из Орды. Во второй половине 20-х — 30-х гг. ХIV в., согласно современной точке зрения, московский князь Иван Калита соблюдал полную лояльность к Орде. Он, как и тверской князь, Михаил, не пытался свергнуть  иноземную власть (Горский А.А., 2005, с.66-67). Московское княжество, прибегая к разным способам, постепенно расширяло  свою территорию (Горский А.А.,  2004).

С получением в 1331 г. ярлыка на великое княжение Иваном Даниловичем Калитой (Кучкин В.А., 1984. с.141; Горский А.А., 2005, с.62) в борьбу за расширение податной территории, каковым был крайний Северо-Восток Европы,  наряду с Ростово-Суздальским княжеством и Новгородом включилась, восседая на Владимирском столе, московские князья.[1]

Опираясь на ряд уникальных известий Вычегодско-Вымской (Коми-Вымской) летописи, а также введенные в научный оборот такого уникального фонда источников как берестяные грамоты и данные сфрагистики, попытаемся  установить  некоторые исторические зависимости, связанные с борьбой Москвы, а точнее Ивана Калиты и Новгорода за северные территории. При этом оговоримся, что в данной главе речь не идет о «серебре закамском», географически и политически представляющее собой  Пермь новгородско-княжеских докончаний.

Свидетельством первого прямого управления Новгорода нижним Подвиньем является печать владычного чиновника, выступающего от имени новгородского архиепископа Давида (1309-1325), найденная у с.Усть-Курея близ Холмогор (Белецкий С.В., Овсянников О.В., 1994, с.178-179).[2] Синхронным документом об управлении Новгорода Заволочьем является берестяная грамота № 417, найденная в напластованиях между 1310 и 1325 гг.  (НГБ, 1978, с.22-23): “Приехавъ и(з) Заволоцея, носиле серебро Климецъ с племенемъ на заветре по Петрове дни. Носиле Федорку Слепеткову съ з братею. А серебром хо(ди)лъ Григореи Фларевъ, Давыдъ Поповъ, Матвеи Кенище, Лука Онишковъ, Софронъ М(.)шкинъ”. Это — отчет, т.е. государственный документ о доставке дани с Заволочья. Основываясь на показаниях договоров Новгорода с князьями, исследователи  убеждают нас в том, что “…для взыскания дани посылался не княжеский уполномоченный, а человек, назначаемый  новгородскими вечевыми властями, который и привозил князю следуемое ему количество серебра” (Там же, с.24).

Из событий, свидетельствующие о борьбе Новгорода с Ростово-Суздальским княжеством следует отнести события 1323 и 1324 гг.

Первой поход новгородцев в Заволочье XIV в. как известно, был связан с контрмерами, направленные против устюжан, которые, воспользовавшись войной Новгорода со шведами, напали на сборщиков дани, возвращавшихся с Югры. С 1322 г. в Новгороде находился старший сын первого московского князя Даниила Александровича — Юрий — заслуга в восстановлении этого исторического имени принадлежит А.А. Горскому. Юрий Данилович, находясь в Новгороде к этому времени утратил  права на Владимирский стол, который занимал тверской князь Дмитрий Михайлович сын убитого в Сарае с санкции хана Узбека при соучастии московского князя Юрия Даниловича Михаила Константиновича Тверского. И именно Юрий Данилович возглавил поход новгородцев на Устюг. В целом, в Новгороде                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    явно благоволи к старшему сыну первого московского князя — Юрию, который, даже не будучи Великим князем Владимирским сумел стать князем новгородским, что произошло в 1314-1315 гг. И, как следует из работ А.А. Горского, вторая попытка возобновления борьбы Юрия Даниловича за великокняжеский престол началась, после того как тверской князь Михаил задержался в Сарае, а новгородцы приняли Юрия у себя (Горский А.А., 2005, с.49). В 1322 г. князь, сумев отстоять Карелу от шведов, но не смог взять крепость Выборг. И, несмотря на это как следует из соответствующих записей Новгородской первой летописи князь Юрий, заключил Ореховецкий договор со шведами в 1323 г. “на века определивший границу между Новгородом и шведскими владениями” (Горский А.А., 2001, с.90; Fenenll Fennell J.L.I., 1968, p. 100-101). Доверявшие ему, безусловно, новгородцы, заранее планировали положительный исход устюжской кампании 1324 г., когда на действия устюжан, которые “изимаша новгородцев кто ходилъ на Югру, и ограбиша ихъ” в 1323 г., а следующей зимой 1324/1325 г. легко взял Устюг “на щитъ и приидоша на Двину; и ту прислаша послы князи устьюгские къ князю и к новгородцамъ и доконцаша миръ по стараои пошлине; и поидоша новгородци вси здрави; а князъ Юрии поиде в Орду изъ Заволочья по Каме реце” (НПЛ, с.97, 339). Наименование пути следования новгородского князя Юрия Пермью Великой, как впервые хронологически указывает поздний Никоновский свод отмеченное В.А. Обориным, может быть принято с большой оговоркой, т.к. по сведениям С.Герберштейна первой пол XV1 в. данная территория имела весьма узкую локализацию —  приблизительно от р.Чусовой до Чердыни: “Велика обширна область Пермь,” — сообщает дипломат (1988, с.162-163). Вместе с этим и в середине XV в., согласно Архангелогородскому летописцу в 1462 г. Иван Васильевич послал рать на черемису: “А шли воеводы, — сообщает  летописец, — мимо Устюга и Вятки, по Вятке вниз, а по Каме верх в Великую Пермь”… (ПСРЛ. Т.37, с.46), где Пермь Великая — территория, по крайней мере выше впадения Вятки в Каму.

Из Устюга на р.Каму можно было попасть двумя путями:  благодаря Вычегде, что следует из Жития епископа Стефана, а также через Юго-моломский волок.  Путь Вычегда — верхняя Кама гораздо длиннее , тогда как путь через Юго-моломский волок и Вятку на Каму был короче и, видимо для Юрия Даниловича и его малой дружины, надо полагать, предпочтительней. (Хан Н.А., 2005, с.72-73).

Поскольку Юрий Данилович  погиб 21 ноября 1325 г., то это означает, что князь, пользовавшийся безусловной поддержкой Новгорода, прибыв в Орду отнюдь не с пустыми руками — очевидно, ему досталось часть контрибуции с Устюга. Кроме того, князь сумел  предоставить “окаянному Узбеку” другие оправдательные аргументы — он ведь отправился навстречу ханскому послу Ахмылу в 1322 г., требовавший от Юрия объяснений за уход с тверским “выходом” в Новгород, а его обоз был отбит тверичами, на что обращает внимание А.А. Горский (2001, с.90). Необходимо прибавить сюда то обстоятельство, что Юрий Данилович явно сопротивлялся стремлению верхушки Золотой Орды следовать  прежней тактике на Руси “разделяй и властвуй” — противопоставить Москву и Тверь в борьбе за великое княжение Владимирское, тем более, что за Юрием стояла финансовая мощь Новгорода, чьей материальной поддержкой и пользовался Юрий Данилович,  как справедливо утверждает А.А. Горский (2005, с.49).

Остается невыясненным в этих событиях, насколько была автономна роль Устюга, поскольку хорошо известно, что верхнее Подвинье, как установил В.А. Кучкин, было связанно не с новгородской, а с ростовской колонизацией. Ростов, как заметил К.А. Аверьянов, являлся купчей Юрия Двниловича, полученного в качестве приданого при первом браке и именно здесь была похоронена вторая жена, дочь хана Узбека Юрия Даниловича Кончаха (в православии Агафья) (Аверьянов К.А., 2001, с.192-195), ее захоронение было осуществлено, вероятно, в знак протеста против усиленных атак татар, которые, явно наказывая Юрия за непослушание — в период за неполные шесть лет 1315-1320-х гг. четырежды разоряли Ростов. Это был самый разоряемый город Северо-Восточной Руси (Аверьянов К.А., 2001, с.197).

Если бы не безвременная гибель от тверского князя Дмитрия, демонстративно отомстившего, правда, за своего отца, то Юрий Данилович по своему политическому динамизму  мог со временем бросить решительный вызов всемогущему тогда хану Узбеку. Именно московский и новгородский князь Юрий Данилович старший сын Даниила московского  заложил основы относительно безмятежного княжения Ивана Даниловича, прозванного Калитой (Горский А.А., 2000, с.58-59)

Проследовав, таким образом, из Устюга через территорию, которую населяло дружественное славяно-русское население,  образовавшее с конца XII в. “Вятскую землю” одну из 14 “ древнерусских земель”, Юрий Данилович установил здесь новгородское наместничество.[3]

Прямое правление над Печерой вводится “Грамотой Новгорода на Двину о поручении Печерской стороны в ведение Михаила с ватагой для морского промысла,“ имеющая в публикации  открытую дату с 1328 по 1341 г. (ГВНП, с.142, № 85; АСЭИ. Т.3. № 3, с.16) и, как обращает внимание В.Л. Янин (1991, с.163), “наиболее вероятной датой комментируемой грамоты является 1329 г. Из этнографических особенностей грамоты обратим внимание на занятия ватаги Михаила, связанными с морским промыслом, в добычу которой входили и тюлени, что находит подтверждение в берестяной грамоте № 622, где сотоварищи  Матфей, Марк, Савва, Яков и Семён, по заключению В.Л. Янина, явные складники, связанные с освоением побережья между Печорой и Северным Уралом (НГБ, 1993, с.72-76; Янин В.Л., 1998, с.318, 320).

Таким образом на Руси и, тем более, Ивану Калите, бывшему   с 1327 по 1339 г. новгородским князям были хорошо известны финансовый потенциал Новгородской феодальной республики, а также порядок поступления и распределения податей.

Вероятно, в Золотой Орде Иван Данилович узнал о захвате ханом Узбеком Западной Сибири и, естественно, зная территориальный охват Новгорода в 1332 г., превышая полномочия Великого князя, потребовал “Закамьское серебро”. Есть, вероятно, смысл считать данный термин условным, поскольку “новгородские волости обладали статусом, особо защищавшим их от любых форм вмешательства со стороны аппарата княжеского управления” (Янин В.Л., 2001, с.82, 83). С.М. Соловьев, А.Н.  Насонов не имея в распоряжении одного из уникальных известий ВВЛ/КВЛ, под 1333/6841/ г., тем не менее, справедливо полагали, что требование Калиты связано с данями, что зиждилось на конкретном материале. Источник XIII в. сообщают, что монголы часто принимали «скру» в качестве даров и требовали уплаты дани мехами (Борисов Н.С., 1986, с.56-57). С историографической точки  зрения представляет интерес интерпретация С.М. Соловьева о ходе и разрешении рассматриваемого конфликта: “Тщетно новгородцы присылали к нему /Ивану Калите  — Н.Х./ Владыку за миром, предлагая 500 рублей: война была выгодней — Калита не согласился” (Соловьев С.М., 1846, с.70). Поэтому, в литературе прочно закрепилась точка зрения, что завышенные требования Калиты к Новгороду связаны с финансовыми затруднениями самого великого князя, потратившего немало средств на  приобретение ярлыка в Орде. (Кучкин В.А., 1984, с.141; Горский А.А., 2005, с.62).  Таким образом, начиная с 1331 г. с получением ярлыка на все княжение Владимирское Иван Данилович избрал тактику постепенного оттеснения Новгорода с территории европейского Северо-Востока (Хан Н.А.. 2009).

Слова “Закамское серебро” впервые появляется  в Новгородской первой летописи младшего извода под 6840 г., когда Иван Данилович “прииде из Орды и взверже гнев на Новгород, прося у них серебро закамьское,[4] и в томъ взя Торжокъ и Бежичкыи верхъ чересъ крестное целование” (НПЛ, с.344). ”…Новгородское летописание обвинило Ивана Калиту в нарушении присяги” — писал М.Д.Приселков. Содержащееся в Воскресенской летописи, восходящей как и в  других случаях к  Московскому летописному своду конца XV в вместо слов “через крестное целование” записано “за новгородскую измену”. Тем самым московским летописанием ответственность была переложена на новгородцев (Приселков М.Д., 1996, с. 36-37).

Завершая обзор летописной дефиниции о “закамском серебре”, выскажем предположение, что этот термин, вероятно, соотносится с одной из новгородских волостей внешнего пояса, особо защищенных докончаниями. Поэтому, надо полагать, с московской точки зрения великий князь не нарушил условий  договора с Новгородом, хотя в литературе уже приводились примеры-прецеденты нарушения докончаний, нашедшие отражение в договоре 1268 г. (Янин В.Л., 1998, с.20).

Большее значение для понимания процесса освоения Европейского Севера имеет берестяная грамота № 589, обнаруженная в напластованиях 20-х — 50-х гг. XIV в. на усадьбе “А” Троицкого раскопа, в которой Жила обращается сначала к Чудину с просьбой отдать за него рубль Андрею, а затем (в другом письме) — Савве. Исследователи берестяных грамот (НГБ, 1993, с.25-27) идентифицировали Жилу берестяной грамоты с Жилой, который фигурирует в Грамоте Ивана  Калиты. В этом источнике уже только от своего имени Иван Данилович великий князь “всея Руси пожаловал есмь соколиков печерских, кто ходит на Печеру… Жила, Олюша, Василко, Степан, Карп, Федецъ, Острога, Бориско, Кузьма, Дмитрок, Власик, Микитоша, Иванов сын, Семенець, Кондрат, Чешко, Семенець, Григорь, Степанець, Савица. Не надо им никоторая дань, “ наделив их правом экстерриториальности, но под контролем некоего Меркурия (“А ты, Меркуреи, по моеи грамоте блюди их, а в обиду их не выдваи никому” (ГВНП, с.142, № 84; АСЭИ. Т.3, № 2, с.15).[5] Однако, как подчеркивает В.Л. Янин,  невозможно доказать тождественность людей поименованных в жалованной грамоте и берестяной грамоте  622. “Но связь Жилы, — заключает исследователь, — с далекими землями новгородского Северо-Востока очевидна, как очевидна эта связь и лиц, упомянутых в грамоте № 622” (Янин В.Л., 1991, с.165). Исходя из этого, можно утверждать о том, что новгородцы во главе с Жилой сразу же после присоединения Иваном Калитой Вычегды и Печеры к Москве, что произошло согласно уникальному известию ВВЛ/КВЛ в 1333 г.,[6] обратились к великому князю с соответствующим ходатайством. Последний его удовлетворил, но поручил соколиков “блюсти” Меркурию бывшему, по всей видимости, наместником  Москвы на Печерской стороне. Причем, статья документа а “хто ли через мою грамоту что у них возьмет…”, явно направлена против поползновений двинских бояр.

Изложенное позволяет, опираясь на известие Вычегодско-Вымской летописи, датировать приведенную жалованную грамоту и событие с ней связанные не ранее 1333 г. и, принимая во внимание предположение В.Л. Янина о возможной дате этого документа 1335 г., а также известие Новгородской первой летописи о том, что Ивана Калита был в Новгороде именно в 1335 г. (Янин В.Л., 1991, с.164, №№ 84, 85), предположить, что Жила в ватагой обратились к великому князю не позже упомянутого года.

Следующим этапом освоения Европейского Севера Москвой следует признать передачу в кормление Матфею — дяде Андрея Фрязина Печоры (ГВНП, № 87): “А вы, печеряне слушаете его и чтите, а он вас блюдет, а ходит по пошлине, как было при моем деде при кн(я)зи при великом при Иване и при моем дяде при кн(я)зи при великом при Семене, и при моем отци при кн(я)зи при великом Иване и при мне”, — жалует Дмитрий Иванович будущий Донской Андрея Фрязина, упоминая его дядю.[7]

Рассмотренный документ свидетельствует об определенном интересе к Северо-востоку Европы итальянцев-фрязей. Синтезируя сведения трех независимых друг от друга источника: справочник агента флорентийского финансового дома Барди Франческо Балдуччи Пеголотти, составленного между 1338 и 1342 гг., грамоту Дмитрия Донского, датирующуюся не позже 1389 г. о пожаловании в кормление “Печорою” некоего  Андрея Фрязина и его дядю Матвея”, а также сочинение Епифания Премудрого, М.Н. Тихомиров продемонстрировал, что охотничьи птицы — соколы, добываемые в Перми, вывозились через итальянскую колонию Тану в Европу (Тихомиров М.Н., 1960, с. 32-33), а также датировал выдачу грамоты Матвею Фрязину до 1340 г. — годом смерти Ивана Калиты.

В числе мер, направленных на закрепление податной территории, следует отметить рассылку Иваном Калитой богослужебных книг, в частности, на Северную Двину и Печору (Борисов Н.С., 1986, с.57).

Рассмотренные здесь указные и жалованные грамоты, выданные от имени великого князя и всего Новгорода, казалось бы, закрепляют московский приоритет на податными территориями, однако стандартность, в том числе и в области денежной клаузулы новгородско-княжеских докончаний позволяет лишь  предположить о промосковской трактовке Иваном Калитой формуляра докончаний. В этом плане доокончания, согласно С.М. Соловьеву имели два близкие варианта, запрещающие великому князю посылать за Волок своих (низовских) сборщиков дани (Соловьев С.М., 1846, с.135). “А за Волок ти слати своего мужа изъ Новгорода в дву насаду по пошлине, а  опять ехати туды же на Новгород; а с Низу ти не слати, тако же в Бежице” или “А  за Волок ти княже своего мужа не слати, продаяти своя Новгородцю”. Накопленные новгородской боярской аристократией материальные ресурсы, замечает В.Л. Янин, дали основание одержать верх над княжеской властью и важнейшим условием призвания   князя в Новгород было “сохранение контроля над государственными доходами за местной аристократической верхушкой. В позднейших договорах Новгорода с князьями это условие традиционно и неуклонно повторяется ”А волости ти княже новгородьскыхъ своими мужи не държати, държати ти мужи новгородьскими, а дар тебе от тех волостеи емати» (Янин В.Л., 2001, с.68).

Очевидно, в своей борьбе за Европейский Северо-Восток Иван Калита опирался на Ростов, поскольку Устюг являлся центром ростовских князей на Сев.Двине верхней, Ваге, Сухоне. В настоящее время в историографии утвердилось мнение о том, что освоение этих земель связано не с новгородской, а с ростовской традицией  (Кучкин В.А., 1984, с.72, 76-103; Аверьянов К.А., 2001, с.191-193), с чем согласны и коми-историки В.Н. Давыдов и Э.А Савельева. В этой связи большое значение для понимания освоения русскими Европейского Северо-Востока имеет Пожегское городище, которое открыто на Выми — правом притоке Вычегды — активно раскапывающееся  археологами Коми, где выявлены следы не менее трех линий оборонительных сооружений XII, ХIII и XIV вв. Городище связывается  с не с новгородской, а с ростово-суздальской колонизацией Европейского Северо-Востока, оно в сер.XII — XIV вв. служило опорным пунктом русских сборщиков дани и было центром ремесла и торговли (Савельева Э.А., 1996, с.23-24; Археология Республики Коми, 1997, с.662-666, 671).

Во время своего великого княжения, московский князь купил сретенскую половину Ростова и выдал свою дочь Марию за Константина Васильевича Ростовского  (Кучкин В.А., 1980 , с.30, 41-42), бывшей с 1297 г. куплей, т.е., согласно К.А. Аверьянову, приданым Юрия Даниловича, полученного им в качестве приданого от первого  брака  (Аверьянов К.А., 2001, с.190-196).

Таким образом, приведенные источники позволяют придти к заключению, состоящему в том, что к концу княжения Иван Данилович, с новгородской точки зрения, по-своему трактуя формуляр новгородско-княжеских докончаний, успешно переключил дани с Печоры через Каргополь (Аверьянов К.А., 2001, с.172-173) в собственную великокняжескую казну. Добавим, что именно территория Повычегодья из Орды выглядит как земля, расположенная “за Камой”.

Сказанное позволяет придти к выводу о том. что  в 30-е годы, сориентировав на Москву ростовского князя Константина и опираясь  на Устюг, Иван Калита, захватил Вычегду и Печору, и учтя приведенные сведения восточных авторов, сделаем заключение, Иван Данилович переключил направление торгово-экономических связей Европейского Северо-востока через Москву, оттеснив булгарских купцов на Югру, заставляя объективно конкурировать их с Новгородом. В западной историографии справедливо отмечается значение Устюга для торговли Москвы, когда, начиная со времени княжения Ивана Калиты торговля этого города поступала через Ростов в Москву, но не Новгород (Halperin Ch.J., 1987, p.85-86; Martin J., 1995, p.167-168).

Средняя Вятка и Кама, следовательно, были контактной зоной между зависимыми от русских княжеств северных территорий и Золотой Ордой (Волжской Булгарией), спорадически попадая, вероятно, под  политико-экономическое влияние той или иной силы. Хотя, как будет показано ниже, нельзя исключить тяготения средней Вятки в Устюгу, начиная с 1325 г.

О постоянном и неослабевающем интересе Ивана Калиты к Европейскому Северо-востоку свидетельствует поход в 1337 г. «на Двину за Волок», когда «тое же зимы  розратися князь великыи Иван с новгородци, и посла рать на Двину за Волок, не помянув крестного целования» (НПЛ, с.347). Летописное известие прямо указывает на антиновгородскую направленность военной экспедиции Калиты за Волок, т.к. согласно докончаниям приглашенный князь не имел права самостоятельно собирать подати, тем более в поясе внешних колоний Новгорода. Поэтому, мы не можем поддержать высказавшуюся  в современной литературе точку зрения о том, что данный поход был осуществлен в связи с борьбой Москвы и Твери.

Хорошо изучен в историографии конфликт 1339-1340 гг.. Исходя из внешнеполитической ситуации, новгородцы предпочли вынести Ивану Калите, вернувшемуся из Орды скорее всего после 13 августа, с ярлыком на великое  княжение, очередной Черный бор – выход (Борисов Н.С., 1999, с.302). Однако, великий князь потребовал второй «выход» и после понятного отказа новгородцев Иван Данилович отозвал своих наместников из Новгорода (НПЛ, с.350). Требование Калиты были нетолько завышенными – они в ментальности новгородцев находились за гранью простых злоупотреблений великим князем своих полномочий в рамках соответствующих договоров Новгорода с князьями. Именно в этой связи интересна находка Н.С. Борисова, заметившего по тому поводу: Во время успенского поста произошло тревожное знамение, которое летописец объяснил стремлением новгородцев отвести от города беду. «Конфликт с Москвой в 1339-1340 гг., очевидно, был воспринят в Новгороде столь серьезно, что даже нашло аналогию в нашествии суздальцев в 1169 г.» (Борисов Н.С., 1999, с.314).

Завершая статью, отметим, что новгородцы — “молодци” использовали в духе изучаемого времени смерть Ивана Калиты “В лето 6848/1340 г./. Преставился князь великыи Иван Даниловичъ в Москве… и поидоша вси князи в Орду.., А из Новагорода ходивше молодци, воеваша Устюжну и пожгоша;  в угонявше, отьимаша у лодьиников полон и товар, потом же Белозерьскую волость воеваша” (НПЛ, с.351). Очевидно, что это первый поход на московские владения новгородских молодцов, совершенный при попустительстве официального Новгорода. Маршрут первой антимосковской вылазки поваляет предположить о проникновении новгородских молодцов через систему северных озер, но до Вычегды и Печеры они не дошли и не смогли сколько-нибудь поколебать существенно позиций Москвы на Европейском Северо-востоке.

Вернувшись из Орды 6 декабря, куда отправился 2 мая,[8] новый великий князь старший сын Калиты —  Семеон  “со всею силою Низовьскою” осадил Торжок, принудив новгородцев “доконцаша миръ по старымъ грамотамъ”,  вынести затребованный еще отцом Черный бор и выплатить контрибуцию в размере 1000 рублей  (НПЛ, с.351).

Поход ушкуйников 1340 г. на Устюжну Ярославского княжества и Белозерье, также как и походы 1371, 1374 и 1375 гг., совершались из Новгорода в моменты невозможности парирования Москвой вылазок разбойников, в напряженные и исторически переломные периоды истории.

Таким образом, опираясь на Устюг, Иван Данилович Калита в конце 20- и в 30-е годы XIV в. предпринял весьма энергичные усилия по вытеснению Новгорода из Заволочья, стремясь увеличить доходы казны. Присоединение огромных новоподатных территорий, как путем куплей, начатое еще Юрием Даниловичем (1305-1322), частые военные экспедиции в пояс внешних колоний и дополнительные требования к Новгороду в настоящее время не могут быть оценены в конкретных цифрах. Однако исторические свидетельства, например, начало интенсивного каменного строительства в Москве (Борисов Н.С., 1986, с.56: Беляев Л.А., 1994, с. 178, 212, 213; Панова Т.Д., 2003), требующее огромных для того времени материальных и людских ресурсов позволяют утверждать о значительном финансовом потенциале московского великого князя Ивана Даниловича. Эта политика была продолжена внуком Ивана Калиты – Дмитрием Ивановичем.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аверьянов К.А. Купли Ивана Калиты. М., 2001. 240 с.

Алексеев Ю.Г. У кормила Российского государства. Очерки развития аппарата управления XIV —  XV вв. СПб: Изд-во СПб ун-т, 1998. 352 с.

Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Рууси конца XIV — начала XV вв. Т.3. М.:  АН СССР. 1964. 688 с.

Археология Республики Коми / Отв.ред. Э.А.Савельева. М.: “ДиК”, 1997. 758 с.

Белецкий С.В., Овсянников О.В. Именная владычная печать  XIV в. из-под Холмогор // РА. 1994. № 1. С.173-179.

Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы по данным археологии. М.: ИА РАН, 1994. 310 с.

Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М.: АН СССР, 1963. 376 с.

Бобров А.Г. Новгородские летописи XV в. СПб: Дмитрий Буланин, 2001а. 287 с.

Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIV – XV вв. М.: МГУ, 1986. 209 с.

Борисов Н.С. Политика московских князей, конец XIII — первая половина XIU вв. М.: МГУ, 1999. 350 с.

Бочкарев Н.В. /Сост. Московское государство XV-XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев М.: Крафт+ , 2000 — 254 с.

Булатов В.Н. Русский Север. Книга первая. Заволочье (1Х-XV1 вв.). Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1997. 352 с.

Герберштейн С. Записки о Московии. М.: МГУ, 1988. 430 с.

Горский А.А. ”Всего еси исполнена земля русская…” Личности и ментальность русского средневековья. Очерки. М.: Языки славянской культуры, 2001. 176 с.

Горский А.А. О древнерусских землях // ОИ. 2001а. № 5. С.144-150.

Горский А.А. Московские «промыслы» конца  XIII XV  в. вне Северо-восточной Руси // Средневековая Русь. Вып.5. 2004. с.114-190.

Горский А.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2005. 214 с.

Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л: АН СССР, 1950.

Даркевич В.П. Светское искусство Византии. Произведения византийского художественного ремесла в Восточной Европе Х-ХIII века. М.: Искусство, 1975. 350 с.

Документы по истории коми // Историко-филологический сборник. Сыктывкар. 1958. Вып.4. С. 257-270.

Егоров В.Л. Историческая география Золотая Орды в ХIII-XIV вв. М.: Наука, 1985. 245 с.

Курлаев Е.А. Поиски серебряной руды на Южном Урале в XVП в. // Урал в прошлом и настоящем. Екатеринбург, 1998. С.275-277.

Колызин А.М. Торговля древней Москвы. (XII- середина XV в.). М.: Информполиграф, 2001. 278 с.

Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой  //  Куликовская битва. Сб.статей. М.: Наука, 1980. С.26-122.

Кучкин В.А. Формирование государственной территории  Северо-Восточной Руси в Х-XIV вв. М.: Наука, 1984. 350 с.

Маршак Б.И. Материалы по среднеазиатской торевтике // СА. 1976. № 1. С.227-240.

Насонов А.М. Монголы и Русь (история татарской политики на Руси). М., Л.: Изд-во АН СССР, 1940. 179 с.

НГБ, 1978 —  Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962-1976 гг.) / Арциховский А.В., Янин В.Л. М.: Наука, 1978. 192 с.

НГБ, 1993 — Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1984-1989 гг.) Янин В.Л., Зализняк А.А.. М.: Наука, 1993. 352 с.

Панова Т.Д. Историческая и социальная топография Московского Кремля в середине XII — первой трети XVI в. (опыт комплексного исследования). К проблеме формирования территории древнерусского города. Автореферат дис. … д-ра ист. наук. М.: МГУ, 2003.

Повесть временных лет. Ч.1. Текст и перевод / Подгот. Д.С. Лихачев; Ред. В.П. Андрианова-Перетц.2-е изд. СПб: Наука, 1999.  667 с.

Приселков М.Д. История русского летописания. СПб: Дмитрий Буланин, 1996. 325 с.

Савельева Э.А. Европейский Северо-Восток накануне христианизации // Христианизация коми-края м её роль в развитии государственности и культуры. Т.1. Пленарные доклады. История. Сыктывкар, 1996. С.16-27.

Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой  Орды. Саранск: Мордовское кн. изд-во. 1960. 267 с.

Сокровища Приобья / Отв.ред. М.Б.Пиотровский, 1996. СПб: Формика. 228 с.

Соловьев С.М. Об отношениях Новгорода с великими князьями. М., 1846. 162 с.

Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой  Орды. Т.1. Извлечения из сочинений арабских. СПб, 1884. 563 с.

Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М.: Наука, 1960. 374 с.

Феннел Дж. Кризис средневековой Руси / Пер с англ. Вступит.статья А.Л. Хорошкевич, А.М. Плигузова. М.: Прогресс, 1988.  296 с.

Фёдорова Н.В. Западная Сибирь и мир средневековых цивилизаций: история взаимодействий на торговых путях // Археология, этнография и антропология Евразии. 2002. № 4 (12). С. 91-101.

Флоря Б.Н. Коми-Вымская летопись // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М.Н.Тихомирова. М.: Наука, 1967. С.218-231.

Фроянов И.Я. Рабство и даничество у восточных славян. СПб. Изд-во СПб ун-та, 1996. 512 с.

Хан Н.А. Историко-географические локусы Перми в период средневековья // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. ММНК 6-10 октября. Пермь, 2003. С.177-179.

Хан Н.А. Взаимодействие и взаимовлияние Руси и Орды в области экономики и кредитно-денежной политики в XIV в.. М: ИЭ РАН, 2005. 246 с.

Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV -XV вв. М.: Наука, 1963. 365 с.

Янин В.Л. Берестяные грамоты и проблема происхождения новгородской денежной системы XV в. // ВИД. 1970. С.150-179.

Янин В.Л. “Черный бор” в Новгороде XIV -XV вв. //  Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины (материалы юбилейной научной конференции). М.: Изд-во МГУ, 1983.  С. 98-107.

Янин В.Л. Новгородские акты XII-XV вв. Хронологический комментарий. М.: Наука, 1991. 384 с.

Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации ХIII -XV вв. М.: Изд-во МГУ. 1998. 215 с.

Янин В.Л. У истоков  новгородской государственности. Вел. Новгород: Новгородский гос. ун-т им. Ярослава Мудрого, 2001. 151 с.

Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси Х-XV вв. Т.3. М.: ИНТРАДА, 1998. 501 с.

Fennell J.L.I. The Еmergence of Moscow. 1304-1359. L.: Secker and  Warburg, 1968, p.

Halperin Ch.J. Russia and the Golden Horde. The Mongol Impact on Medieval Russian History: Bloomington: Indiana University Press, 1987. 180 c.

Martin J. Medieval Russia. 988-1584. Cambridge: Cambridge university press. 1995. 458 p.

---

[1] «После 1331 года, — пишет Дж.Феннел, — татары больше никогда не подстрекали русских князей к соперничеству. Москва получила возможность процветать и направлять свои силы сопротивлению Литве» (Феннел Дж, 1988, с.214).

[2] Данный памятник  нашел отражение в третьем томе “Актовые печати Древней Руси” (Янин В.Л., Гайдуков П.Г., 1998, с.179, № 461а).

[3] Подробней о древнерусских землях см.: (Горский А.А., 2001а, с.144-150).

[4] Здесь и далее курсив наш.

[5] Ватага сокольников, состоящая из 19 человек и зависимых людей  (“третники” и “наймиты”), получили широкий поданный иммунитет, заметил Ю.Г.Алексеев (1998, с.9-10).

[6] Об отождествлении даней с условной дефиницией «закамское серебро» в Пермью Вычегодской, связанной с бассейном Вычегды см.: (Хан Н.А., 2003).

[7] Данное событие также связано борьбой Москвы и Новгорода за северные земли и относится к периоду после 1366 г.

[8] Иван Калита умер 31 марта /1340/1341 г./ мартовского года, а Семеон отправился в Орду за ярлыком 2 мая 6848 г.  К этому же 1340 году относятся и приведенные в тексте события. См.: (Бережков Н.Г.,  1963, с.296).