ПОЛИТИКО-ДИНАСТИЙНФЙ БРАК ИЛИЕЩЕ ОДИН ШТРИХ К МОСКОВСКО-ЛИТОВСКИМ ОТНОШЕНИЯМ В НАЧАЛЕ 1370-Х ГГ. (Фемининология или гендеризм).

 

 

            О русских женщинах бывших как во главе государства, так и замужем за главами  государства написано немало. Это работы, посвященные Анне Владимировне, Ольге Псковне, а также Елене Глинской. Перечислим  также выдающихся женщин средневековой Европы Мария Стюарт, Мария Антуаннета, Елизавета I, Екатери́на Ме́дичи (фр. Catherine de Médicis) .

Но женщинам второго плана уделано меньше места в нашей историографии. Отметим лишь работу В.А. Кучкина о тетке Семена Гордого Анне, и работу Л.В. Столяровой о Марии Дмитриевне.[1] В настоящее статье речь пойдет о жене Владимира Андреевича Серпуховского – двоюродного брата Дмитрия Донского, совладельца Москвы, героя Куликовской битвы. Его женой  была  Елена в иночестве  Евпраксия, дочь от второго брака литовского князя Ольгерта.

            В этой истории, прежде всего в ее начале весьма своеобразно отразились сложные противоречия московско-литовских отношений, изучение которых позволило выявить ряд новых фактов и закономерностей историко-политических процессов.

           Изучая внешнюю политику Руси и международные отношения, Л.В. Черепнин, в отношении с Литвой выделил, в частности, историю конфликтов, историю династических связей, и историю межконфессиональных отношений, снабдив данные перечень значительным справочным аппаратом, без, правда, Новгородских и Западнорусских летописей.[2]  

            В современной литературе вопросами русско-литовских отношений занимался Б.Н. Флоря, ряд духовных и договорных грамот рассмотрены В.А. Кучкиным, завещание Елены изучалось А.Б. Мазуровым. Данный документ хронологически первый в русской истории. Духовной ее современницы и супруги Дмитрия Ивановича Евдокии,  сожалению не сохранилось. По аналогии во всеобщей истории первая автобиографическое произведение было составлено примерно в это же время дочерью мэра английского Норфолка Маджари Кемп (1373-1413), тогда же в биографическом жанре появляются и первые жизнеописания женщин Флоренции, в частности, Александро ди Барди, принадлежавшие Веспасиано Бистиччи.[3]

          Истории брака Владимира Андреевича и Елены Ольгердовны началась после того как литовский князь во второй раз на рубеже 1360/1370-х гг. сделал попытку взять только что построенный белокаменный Московский кремль.

            Анализ источников и имеющийся историографии показывает, что следует подробно описать поход Ольгерда на Русь в 1370 г., поскольку брак, как будет показано в данной работе, состоялся по результатам последнего. Сюда следует отнести и то обстоятельство, что в средневековье для решения различных, в том числе политических, а также экономических задач часто использовались  матриоминальные средства.[4]

            …Ольгерд Гедыминович (1296-1377) 26 ноября 1370 г. внезапно появился под стенами Волока Ламского. Попытка «сходу» ворваться в город успехом не увенчалась, а она осуществлялась как обычно при нападении на города в средневековье – по мосту через центральные и, по-видимому, единственные ворота. На мосту перед ними приняли бой волочане, возглавляемые князем Василем Ивановичем Березуискым. Сам князь получил удар копьем, нанесенный из-под моста. Нагноение переросло в гангрену и  князь скончался. Смерть Березуыского произошла, скорее всего, после того как эта война закончилась. Можно, в тоже время, интерпретировать факт ранения на мосту князя, как попытку совершить вылазку волочанами, поскольку перед этим источник сообщает как Ольгерд «два дни оу Волока бився».

            Летопись приводит высокую оценку подвигу Василия Березуыского: «иже преже много мужьствова на ратехъ и много храбровавъ на браняхъ и тако положи животъ свои, служа князю верою. Тому хоробру такова слава».[5]

            Двухдневный штурм ни к чему не привел, но грозил спутать все планы, и тогда Ольгерд попытался переиграть ситуацию. Он бросил Волок и маршем двинулся на Москву.

            Однако, забегая вперед, заметим, что Ольгред тем менее, уже потерял время, что дало возможность  московскому руководству подготовиться к обороне.

            Теперь забежим вперед не в изложении, а в хронологической перспективе, тем более, что здесь будет привлечен редкий источник известия Татищевской истории, что делалось нами в Главе 5. Согласно разработкам Мазурова и Никандрова, в 1382 г., следуя боевому расписанию Владимир Андреевич ввиду нападения Тохтамыша, в условиях жесткого цейтнота занял оборону Волока ламского, собрав при этом, так тактично пишут историки «до 8000» и «более 7000» человек,[6] что для ситуации  второй литовщины важно в том плане, когда в 1370 г. Волоок обороняло вряд ли  больше этих цифр, т.е. менее усредненного татищевского числа в 7500 воинов. Отсюда нетрудно предположить, что Ольгерд не располагал армией  превышающей кратно московские войска.

            Дату 26 ноября мы уже приводили – это дата появления литовской армии под Волоком.[7] Дальнейший хронометраж событий несложен, если принять во внимание, что литовская рать появилась у Москвы 6 декабря, что по данным  МС. При этом напомним, что исходя из находок А.Н. Кирпичникова о походе Дмитрия Московского  в 1375 г. на Тверь, летом московским ратям нужно было пройти 120 км. за 6 суток.[8] Зимой 1370/1371 г., как устанавливается, снежной, когда дороги не расчищались, расстояние 120 км. Ольгерд прошел за 8 дней. [9]

            Тверской сб.приводит дату появления Ольгерда под Волоком 6 ноября, что может быть пояснено как описка, природу которой не в стремлении пикировать московское летописание, но стремлении показать иной информационный источник. Дело в том, что тенденциозная Хроника Быховца XVI в.указывает без указания даты начала антимосковских кампаний Ольгерда гор.Витебск. Даже прямолинейные измерения расстояния от названого города до Волоколамска (373 км) позволяют утверждать, что дата 6 ноября Тверской летописи означает не появление литовской армии под Волоком в 1370 г., но ее выход из Витебска. В специальной палеоклиматической сводке отмечено, что в 1370 г.на Русской равнине была дождливая осень и многоснежная зима. Если последнее подтверждается историческим событиями, то вероятность шоссейной дороги, которой не страшна осенняя распутица, следует лишь подтвердить.[10]

            Несколько раньше в первую «литовщину»» 21 ноября 1368 г.,[11] т.е. в первый антимосковский поход, Ольгерд пробил первую московскую заставу. Значит, тактику следования по первопутку литовский князь отрабатывал, тогда еще в 1368 г. на Русской равнине снег, может быть, еще не лежал, но дороги подмерзли.[12]

            В Москве в 1370 г.было решено, что Дмитрий Иванович останется в кремле, а его ближайшие сподвижники  двоюродный брат Владимир Андреевич и митрополит Алексий разъехались на самые отдаленные пункты, чтобы при даже самом неблагоприятном развитии событий Северо-восточная Русь имела возможность сохранить духовное и военное руководство, силы и ресурсы. Данный опыт  был в недалеком будущем востребован. Дмитрий Иванович заперся в кремле, но летописи по данным этого года не сообщают, сжег ли он перед этим посад, тогда как в 1368 г., несмотря на более сложную обстановку Дмитрий Иванович посад сжег.[13] Тем не менее, Э.Клюг разыскал сведения относительно того как москвичи сожгли Загородье, где находился торгово-ремесленный посад.[14] Посады состояли из деревянных строений и полуземлянок, материалы которых могли и использовались нападавшими для сооружения осадной техники, а зимой — бесплатное расквартирование ратей.  В декабре 1368 г. Ольгерд смог в таких вот условиях простоять перед крепостью,  где постоянно «курились» дымки печей, всего трое суток, а в 1370 г. – 8.

            Источники не сообщает о каких-либо активных  боевых действиях со стороны литовской рати. И не мудрено, ведь перед  этим они не смогли взять дерево-земляной городок Волок. Поэтому, сделаем вывод, отдать приказ о штурме Ольгред не решился.

            В таких случаях в средневековье переходили к осаде, надеясь измором заставить противника капитулировать. Осаждающие занимались обычными грабежами, захватом пленных, что предполагает наличие поставленной разведки. Об этом русским было хорошо известно, когда по данным нападения Ольгерда в 1368 г., приведенной МС, литовские войска  допрашивали пленных. Приведенное означает, учитывая строения летописей, что русские войска также обладали подобными методами ведения войны.[15]

            В прошлую кампанию Ольгерд, как известно, воспользовался данными допроса пленных, которые показали ему на отсутствии ратей у Дмитрия Ивановича в Москве [16] и это позволило ему принять решение идти на Москву.

            На это раз, дойдя до Москвы, Ольгерд остановился на Поклонной горе, где и получил известия о выдвижении с Перемышля, что на р.Моча нынешнего Подольского района,[17]  Владимира Андреевича. Здесь он прикрывал юго-западное направление, исходящее из опыта прошлой кампании. Известны два населенных пункта под названием Перемышль, но поскольку оба являются субъектами рассматриваемого исторического процесса, поэтому  велика вероятность того, что Перемышль калужский мог быть здесь задействован. Правда, непонятно почему историки, начиная еще В.Н. Дебольского доказывали, что пермышь в подольском районе является в данном случае полноправным субъектом де1йствия,  т.к. не только вопздних летописях типа Никсоновской, а также в изысканиях В.Н.Татищева прямо указывается о о серпухо-рязанском направлении. За это поддержку, с чем нельзя не согласится, Олег рязанский потребовал левобережную часть волости Лопастня и получил названную территорию, что случилось, когда Дмитрий Иванович был в Орде в 1372 г.[18]

       В этой связи, можно утверждать, что литовский князь принял во внимание выдвижение под командованием Владимира Андреевича с пронскими и рязанскими дружинами –его разведка доложила точно-, что послужило основанием для запроса о перемирии, случившееся не позднее 13 декабря. Против Ольгерда был также и настрой собственной армии, не горящей желанием идти на стены, а перед этим, не взявшей Волок, где, с партизанщиной сражаться должны были тверичи.[19]  Но при этом, Ольгерду нужно было уйти не просто с миром, при боеспособной армии, но и сохранить лицо военноначальника, хотя бы перед своей личной дружиной и вассалами.

            Далее обратимся к первоисточнику. «А Ольгердъ въсхоте вечного миру, а хотя дати дщерь свою за князя Володимира Андреевича, еже и бысть. И тако помирися отъиде отъ Москвы…».[20] Сделаем предположение. Инициатором перемирия был Ольгерд. Представляется, что сначала должно было быть заключено перемирие сроком до 30 июня следующего 1371 г., после чего по предложению Ольгерда должен был бы заключен «вечный мир», гарантией  такого заключения и его слов послужил бы брак дочери Елены с Владимиром Андреевичем. Здесь мы заканчиваем расширенное изложение описанием данных событий, как кажется впервые  предложенных М.Д.Хмыровым в 1871 г. по случайному совпадению спустя 500 лет после описанных историком ситуации и незаслуженно забытых наукой.[21]

            Женитьба на иностранках для русской княжеской и правящей элиты была делом выгодным, даже почетным, ставившая их в один ряд с монархами Европы. Но Европа не спешила посылать своих невест в Русь. Известно, как было трудно Ивану Грозному, пережившему 7 жен, что произошло гораздо позднее описываемых событий, найти жену-иностранку а одним из условий, которые источники вложили  в уста невесты, свадьбы шведской принцессы Ингигерд (Ерины, Ирины) и Ярослава Владимировича, было установление наместничества Швеции в Старой Ладоге, начиная с 1019 г.[22]

        Поэтому предложение Ольгерда, сделанное им под стенами кремля, было для русских князей делом просто выигрышным, как с военно-политической, дипломатической не говоря уже о моральной точках зрения.

        Брачный контракт , исходя из современных преставлений, жолжен был заклоючаться менжду субъектами отношений, т.. Литовским князем Ольгердом Гедиыминогвичем и Дмитрием Ивановчием (1) , а также женихом и невестой (2). Но первое лицо Северо-всоотчное руси было в качестве женихакак бы «занято           .», апоэтому руковдидител ливоского кнжествова вунжден был отждать Епарвскию за совладельца москвы жвлюродного брата Дмтри яИвановича, послднее руглируется или на основе междпарвительственного согласшниея или нормами брачного права, существовашие в то время в Европе, включая Византию еще существовавшую тогда империю, погибшую как ивзе6 тно под ударами труков –оманова в 1453 г. Полигамный брак искелючался из приведенного контекста.

С точки зрения соблюдения условий вступления в брак; то обстоятельства, препятствующие заключению брака с юридической точки зрения не было .

     Что касается брачного возхраста , то порасчтеам историка А.Б.Музхрова он должен был быть у невесты не нже 12 лет, а днным историко-юристов М.К.Цатуровой, П.Л. Павелнского, О.А. Маеевой 15 лет для жениха и 12 лет для невест.[23]

 

            В многочисленных справочниках и энциклопедиях, начиная кажется с М.Д.Хмырова в сводке 1871 г.,  дата женитьбы/венчания Владимира Андреевича и Елены отмечается как 1371 г., что мы вслед за А.Б. Мазуровым ее омолаживаем. Составители справочной пособий придавали этому событию незначительный эпизод в московско-литовских отношениях, на которые в этом вопросе свою тень наложила Тверь. Дело в том, что Елена Ольгердовна была дочерью от второго брака Ольгерда Гедыминовича с дочерью Александра Михайловича Тверского (1301-1339) Ольги (Ульяны) Александровны в иночестве Марина (по М.Д.Хмырову). Стало быть, один из внуков Калиты женился на внучке самого заклятого врага их деда, против которого Иван Данилович использовал весь арсенал средневековых средств в борьбе за великое княжение Владимирское и лидерство во всей Руси, включая и Новгород.

            Но это ремарка  не мешала просуществовать браку Владимира и Елены до смерти супруга в 1410 г., просуществовав 38 лет (1410-1372). Брак сыграл важную роль в истории государства, в том числе, как будет показано ниже, и в московско-тверских отношениях.

            Брачующиеся стороны как будто следовали принятым на себя обязательствам: выдача дочери замуж в обмен на вечный мир, даже когда, начиная с апреля, согласно В.А. Кучкину в Северо-восточной Руси сложилось двоевластие, а тверской князь Михаил Александрович в попытке поставить под сомнение растущий авторитет Москвы поехал в Орду.  Дмитрий Иванович не стал срываться на ответный вояж, а 15 июня 1371 г., не дождавшись литовских послов, которые прибыли в Москву в период между  15 и 30 июня 1371 г., что читается в Рог.,[24] как говорится, благословил дальнейший ход мирного процесса. Предположим, что Дмитрий Иванович не захотел встречаться с послами Ольгерда. Дата «до Петрова дня», что предполагает  извещение всей международной общественности о следовании сторонами ранее достигнутых договоренностей.

      Обручение Владимира Андреевича с дочерью Ольгерда состоялось в отсутствии Дмитрия Ивановича. «Тогда же послы обрчаша дцьрь Олгердову Елену за князя Володмира Андреевича», записано в официальном Московском летописном своде, подразумевающее приезд невесты и личное знакомство обрученных. Вместе с этим, Рог.сообщает: «Послове отъ великого князя Олгерда Литовьского о миру и взяша миръ, а на князя за Володимира за Ондреевича обручиша Олгердову дщерь именемъ Олену». [25] Договаривающиеся стороны подписали мирный догово.

      Но после обручения для внешней политики Москвы в ее сложных взаимоотношениях  на линии  Тверь – Мамай стало даже выгодней несколько потянуть с заключением брака, но по мотивам престолонаследия, т.е. свадьбу отложили. Между тем, согласно церковным канонам обручение равнялось вступлению в брак, и покуда была жива обручённая невеста, вступить в брак с другой означало совершение прелюбодеяния. 98-е правило Трулльского собора, разысканное П.В. Полянским, гласит: «Прелюбодей есть, иже иному обрученную поимет, живу сущу обручнику ея».[26]

Поэтому, вряд ли по случайному совпадению летописи сообщают о женитьбе Владимира Андреевича на Елене, одновременно с рождением будущего наследника великого князя владимирского Василия у Дмитрия Ивановича и Евдокии 30 декабря 1371 г.[27] Следует предположить, что в Москве попытались провети синхронизацию, ранеся по времени рождение наследника и свадьбу Владимир Андреевича как первое и второе событие по важности в государстве.[28]

Цитирование исторического источника – вещь любопытная: «Тое же зимы месяца декабря 30 родился великому князю Дмитрею Ивановичу сынъ Василеи. Тое же зимы женися у великаго князя Олгирда Литовськаго князь Володимеръ Андреевич Московскыи и понят дщерь его Елену»[29] позволяет утверждать, что после рождения наследника  серпуховской князь был отправлен в Литву, где был принят  будущим тестем, назвавшего будущего зятя московским князем и вывез оттуда жену.

Мы специально подробно остановились на истории женитьюы В.А., на еелене, покзаывая  этпность как процсс- обручение, венчание, что похволяет утвреждать в во второй полвины 14 в.. ввиду оствувия юридичекских исчтникво на яруси следовали семейным-брачному праву, установленного 13 в. Пространной редакции русской правды.. Наверное эти правила просуществовали до Судебника 1497 г.

            Полемизируя с  В.А. Кучкиным, относительно возможной     даты женитьбы Владимира Андреевича, А.Б. Мазуров сужает ее до начала Великого поста 1372 г., т.е. 25 января,[30] что вполне соответствует вышеприведенным расчетам о поездке в Литву русского князя, когда на примере «дворянских посольств» более позднего времени видно, что непосредственно встреч было 2 или 3.[31] Состоялись личные беседы с великим князем Литовским Ольгердом, который правил с 1344 г. Эти данные дают возможность предположить, что  небезивестная Хроника Быховца отражает  темы и интонации бесед Ольгерда и князя Владимира Андреевича. Ольгерд припомнил московскому князю – родственнику и сподвижнику Дмитрия Ивановича — все, но отказать ему в руке своей дочери он не мог.

            Как следует из ретроспекции описаний австрийского дипломата С.Герберштейна, приведенных Д.Г. Кайзером, на Руси при заключении брака составлялась сначала «сговорная запись», которая подразумевала, наложение штрафа за неисполнение обязательств по свадебному контракту, когда незнакомые друг другу жених и невеста должны быть соединены в законном браке, часто, конечно, против своих воль. Для русской элиты, заметим, сумма штрафа в пределах 100-500 рублей в сер. XVI в., как пишет германский историк, была незначительной.[32]

       Отказ от вступления в брак после сговора не был чем-то необычным для крестьянской среды, хотя с точки зрения канонического права обручение считалось уже нерасторжимым. Неустойки и прочие обеспечительные меры значили куда больше, чем абстрактная «нерасторжимость» обручения и даже венчанного брака. Именно таким образом защищались права женщины-невесты и в этом видится тендерный поход в изучении семейно-брачных отношений с применением историко-правовых методик, выработанных правоведами [33]

            Остается задаться вопросом, когда был заключен свадебный контракт русских и литовского князей.

            Вместе с тем, и после женитьбы, как показывают последовавшие действия и события, отложившиеся в исторических источниках, московские князья особых иллюзий в отношениях с Литвой не строили.

              Молодожены прожили весьма долго и счастливо, их сыновья участвовали в феодальной войне 1425-1447 гг., но «по разные стороны баррикад». Сколько же детей принес брака Владимира Андреевича и Елены Ольгердовны ? Необходимо иметь ввиду то обстоятельство, согласно которому высокая детская смертность, а также массовые эпидемии были делали объективной потребностью, исходящую, как  можно предположить, их инстинктивного  желания сохранения и продолжения рода человеческого вообще.  Последняя «черная смерть», закончившаяся в Москве в 1362 г… едва не унесла в историческое прошлое правящую династию. Только поэтому Дмитрий Иванович был возведен на престол в 11-летнем возрасте.

       В связи с вышеизложенным стремление оставить многочисленное потомство не как альтернатива бездетности не  являлась отсутствия понятии «планирования семьи» и небережением супруга здоровьем и потенциала деторождения жены-матери. Истории Мазуров со всей тщательностью доказал, что Евдокия, испытавшая 13 деторождений, хоть и была беременной иногда дважды в календарный год, тем не менее, супруги позволяли отдохнуть ее бренному организму, когда беременность и роды проиходили с хролнолгичесокой цикличности.[34]

          Будучи замужем Елена родила 7 сыновей,  совершеннолетия достигли 5, а также, наверное, 3 или 4 дочери, родившиеся как полагает Мазуров, до первенца Ивана и умершие в раннем возрасте. Таким образом, у Елены было 10 или 11 деторождений. Известно, что Евдокия совершила 13 рождений, как показал в специальной статье «Дети Дмитрия Донского» А.Б.Мазуров.[35] Упомянутая в данной статье Маджари Кемп – 14. [36] Заметим, что  деторождения в средневековой  среде трифункциональных характерных схем индо-европейской культуры необходимо объяснить, пишет M.Arnoux -,  как третий элемент триады Дюмезиль / de la triade dumézilienne/, функция плодородия, представлял собой как труд женщины как работа земли. [37]

           Генеалогическое древо Калиты, приведенное в кэмбриджевской истории России (табл.7,1) превосходно иллюстрирует описанные родственные связи действующих лиц статьи. /Рис.1/.

Рис.1. «Великий князь Иван Калита и его потомки (великие князья и князья в столице Москве)» по The Cambridge history of Pussia).

Таблица позволяет сориентироваться в отношении приведенных в статье исторических лиц.

        Иерархия свадебных предпочтений князей Северо-восточной Руси в рассматриваемое время бала такой, что «старшинство» принадлежало московскому дому, которые могли родниться с византийскими императорами. Позднее Василий I выдал дочь Анну за императора Мануила, тогда как  остальные «молодшие» князья, так же как и тверские в плане продолжения рода и устранения опасности близкородственных связей обращались к литовскому княжескому дому.

Дата смерти жены Владимира Андреевича  известна, она приходится на 1437 г. Априори можно предполагать, что она родилась несколько позже своего мужа. В летописи Литовской и Жмотайской под 1351 г. мы находим уникальную запись, свидетельствующую о том, что в Витебске скончалась и была захоронена в княжеском замке супруга Ольгерда Ульяна, что случилось в отсутствии супруга, бывшего в походе против Пруссии.[38]

Известно, что вторым браком Ольгерд был женат, как отмечалось, на дочери Александра Тверского Ольге.[39] И второй брак Ольгерда мог состояться спустя год после смерти первой супруги, а значит, Елена могла родиться не ранее 1353 г.

По данным Мазурова девушка могла выйти замуж в 12 летнем возрасте, т.е. в  декабре (или около этого месяца) 1370 г. ей должно быть не менее 12 лет, значит, она могла родиться в 1358 г.

            Для нас, да и читателя вообще важно отсутствие значительного возрастного разрыва между брачующимися, а это важный показатель в установлении доверия между ними в создании прочных семейных уз.

Владимир Андреевич и его жене во время осады Твери было 22 года и 17 лет, тогда как Дмитрий Иванович, 1350 г.р., было соответственно 25.

Однако, эта молодая по меркам того времени женщина сыграла важную роль в исходе тверской кампании Дмитрия московского 1375 г.

            Это эпизод из жизни княгини – малозаметная строчка Рогожской летописи, когда Дмитрий Иванович в августе 1375 г осадил Тверь. И только после того как к Твери подошли смоляне и новгородцы, здесь, уже испытывавшей проблемы ввиду скученности гражданского населения, недостатка воды и продовольствия, запросили мира. Далее, по летописи. «Князь же великий… взя миръ съ княземъ съ великымъ съ Михаиломъ на всеи свои воли и княгиню Олену и миръ съ нимъ въма Еуоимиемь владыкое Тферьскымъ. И тако докончаша и грамоты записаша…».[40]

             В цитате нами выпущены слова летописца о том, что Дмитрий Иванович не хотел разрушения города и кровопролития, что следует отнести на счет политического фарисейства летописца, носящее имиджевый характер. В рассматриваемый момент, как полагает Кучкин, вслед за А.А.Зиминым на Семёнов день 1 сентября 1375 г., ввиду полученного Дмитрием Ивановичем известия о нападении ушкуйников на Кострому, мир ему был крайне необходим. Из цитаты также следует, что соответствует текстологии исторического источника, что Дмитрий Иванович потребовал заключение мира на его условиях. Мир был подписан тверским епископом Ефимием, и, представляется, что встреч не больше трех. Изюминка цитированной записи состоит в приписке «и княгиню Олену», на первый взгляд маловлияющей на итог, состоявшийся московско-тверской драмы. Но, если мы вспомним, что Владимир Андреевич Серпуховско-Боровской князь принимал участие в походе на Тверь,[41] то не остается сомнений, что Олена записи – это его супруга, дочь Ольгерда и внучка Александра Михайлова, сына нынешнего правителя Твери, т.е. Елена Ольгердовна приходилась двоюродной сестрой осажденного князя.

            Можно предположить, что тверская делегация пыталась апеллировать к женщине реально не имеющей власти, но связанной родственными узами с обеими сторонами. Но фраза источника «по своей воле» не может свидетельствовать о том, что родственные связи более эффективно использовал Дмитрий Иванович, когда без лишних слов мог пригрозить, едва пытавшегося потянуть время, Ефимию, на его глазах заколоть кузину. Судя по некрологу по Ольгерду, скончавшемуся в 1377 г. его дочь Елену на Руси и, прежде всего, в Москве называли «тверянкой». [42]

       Следует заметить, что церемониал, да еще с участием первых лиц государств – протокол предполагал весьма значительный набор действий и должен был соблюдаться всегда.[43] Протокол дипломатических приемов первых лиц и посланников восточных стран, включая монголов, описан американским историком Ч.Гальперином  /Ch.J. Halperin/. Он был длителен, сопровождался разговорами о здоровье, подношением даров, принятием многочисленных явств из серебряной посуды и т.д..[44] Запись Рог.показывает, что, скорее всего,  жена Владимира Андреевича могла участвовать в мирных переговорах, закончившиеся «церемонией» подписания Договора, совершенного однако в полевых условиях.

Надо полагать, батюшка подписал оный, причем, для Твери очень и очень мягкий, как проанализировал Кучкин,  наверняка, его не читая.[45] 

В конце летописного рассказа, составляющие согласно Г.М.Прохорову, основу как формы изложения исторического материала в Рогожском летописце «О Тверском взятии» помещена горестная сентенция, характеризующая отношение более позднего летописца к написанному им: »Се все бысть грехъ ради нашихъ: ни соблюдомъ, ни сотворихомъ, якоже заповеда намъ, яко истиною и судомъ наведе си вся грехъ ради нашихъ».[46]        

Последний биографический штрих связан с нашествием Тохтамыша, когда в 1382 г., следуя надо полагать, заранее составленной росписи, Владимир Андреевич поехал защищать Волок Ламский, и как разыскал Мазуров, отправив жену с детьми в Торжок. [47] Последнее, безусловно, указывает на путь, которым пользовались купцы и официальные делегации, направляясь в Торжок и далее в Новгород – через Волок.

Наконец, в этом году скончалась ее мать – Ульяна (Ольга) Александровна.[48]

Больше сведений об участии в историко-политических процессах Северо-восточной Руси семейной пары Владимир Андреевич – Елена мы не располагаем, но,  есть исторические документы, регулирующие отношения, которые опосредуют переход имущества умершего лица к его наследникам. \ отношения по наследственному правопреемству имущества, имущественных прав и материальных  благ, принадлежавших наследодателю…. личные имущественные и не имущественные права, а также экономику семьи, после смерти завещателя.

             Жена Владимира Андреевича пользовалась любовью и уважением своих родных и близких, прежде всего, своего мужа. Для изучения наследственного права русских князей имеет большое значение такие источники как «духовные грамоты». Завещания Евдокии супруги Дмитрия Донского не сохранилось, тогда как завещание Елены доступно науке. Завещание Владимира Андреевича изучалось Л.В. Черепненым, а в плане, касающиеся Елены – А.Б. Мазуровым.[49] Однако перед тем как рассмотреть долю место жены в наследуемом имуществе следует обсудить вопрос о дате смерти наследодателя, с которой доктрина наследственного права традиционно связывает возможность наследников заявить о своих правах на  имущество, вошедшее в наследственную массу.. имеющие разночтения в самой разной литературе и веб-сайтах. При этом заметим, что в МС одной строкой сообщается о смерти Владимира Андреевича без указания даты, тогда как в Ник. говорится с добавлением, что кончина произошла в мае, соответственно, 1410 г.[50] В настоящее время дата смерти Владимира Андреевича устанавливается достаточно определенно – 14 число, [51] что позволяет с сожалениям констатировать о том, что быть свидетелем, а тем более участником Грюнвальдской  в советской литературе изученной и до сих не отмеченной битвы,[52] он не мог.  

«Того же лета преставися князь Володимеръ Андреевич на Москве и положенъ бысть въ церкви архангела Михаила», — сообщает МС в статье под 6918 г.[53] Надпись на надгробии по данным Т.Д.Пановой: «В лето 6918 августа в 12 преставися благоверный князь Владимир Андреевич Донской».

            В Никоновской летописи после сообщения о смерти Владимира Андреевича приводится некоторая часть наследуемого женой покойного имущества. Оно известно науке и локализовывалось,  в частности М.Н. Тихомировым.[54] «… внук Данилы Московского, и завеща  княгине своей и детемъ своимъ дати въ доме Христовомъ и пречастыа Богородици, и великихъ чюдотворцевъ Петра и Алексея въ митропличь всея Руси, и отцу своему пресвященному Фотию митрополиту Киевскому и вся Руси, по себе и по своемъ роду, село свое Кудрино и з деревьнями и со всеми угоди, какъ пошло изъ старины…».[55] Наказ завещателя был выполнен. Село Большое Кудрино, бывшее сельским административным центром, было передано церкви вместе с околотком, состоящим из 13 деревень, пустыни с селищами и соответствующими угодьями, доходившие на востоке до Хлынова (у Никитских ворот) и «Сущевской межи». (В скобках заметим, что историческое название в московской топонимике сохранилось как «Кудринская площадь, быв.пл.Восстания»).  Данное имущество основано на первоисточниках, которые не нашли отражения в собственно духовной. По-видимому, рассмотренный наказ был сделан устно, что в значительной мере повышает эвристическую ценность известия. Распоряжение было  сделано в тот период, когда завещатель находился на смертном одре. Данная сентенция не расходится датировкой  составления духовной князя, находящейся в пределах сентября 1407 – ноября 1408 г. «Дальнейшее уточнение датировки этого документа, — заключил в свое время А.А. Зимин – затруднительно».[56]

Здесь добавить правовую составляющую: выдержка из пространной правды.

      Денежные средства в русских летописных сводах  никогда не пользовались информационным приоритетом, тогда как непосредственно в духовной Владимира Андреевича можно найти немало сведений того, как формировались денежные поступления соправителя Москвы кузина Дмитрия Донского. Достаточно сказать, что через его,  выражаясь современным языком платежную систему, проходил весь нижегородский  «выход», составлявший 1500 руб., попадая в казну великого князя. Однако возвращаясь к распределению наследства, заметим, что не сводилось к распределению какого-то одного имущества по наследникам, а носило сложный многоуровневый характер. Поэтому, утверждать, что завещание сводилось лишь к разделу на 6 наследников имущества  сподвижника Дмитрия Донского было бы неверным. Ввиду того, что распределение носило многоуровневый характер оценить в количественном отношении стоимость всего имущества-наследства в том смысле, что какому попало больше, а кому меньше выходит за рамки статьи.  Вместе  с тем, отчетливо видно, что хоть и княгиня получила меньше земельных владений, однако ей перешло множество финансовых доходов с владений сыновей. Сделанное наблюдение позвляет предположить, что Владимир Андреевич оперировал колоссальными госудасртвекнными средствами, выступая в роли финансового института в структуре управления финансами Северо-восточной Руси. [57]

Елена Ольгердовна получила только непосредственно с Москвы: «А жене своей княгине Алене, дал есмь свою треть тамги московские, и восьмьчее, и гостиное, и весче, пудовое, и пересуд, и серебряное литье, и все пошлины московские».[58] Перечислены практически все налоги  и сборы с трети Москвы, принадлежавшей ее мужу, проанализированы  Мазуровым. Еще И.И.Кауфман правильно трактовал данную статью  как доход с литья «денег и слитков», однако, забежав несколько вперёд,  допустил мысль о рассосредточении изготовления денег по всем княжествам.[59] Обращавшие внимание А.М.Колызиным о наследовании Еленой серебряного литья, как о доходах с монетно-слиткового передела,[60]  позволяет поставить вопрос  стала ли  она семейным финансистом ?

К этому вопросу мы еще вернемся.

       Недвижимость в Москве вдова не получала, а получала ее в Подмосковье – села Ногатинское, Коломенское, Косино, Обухово,  мельницу в устье Яузы, а также земли вдоль реки Лужа, вплоть до впадения Лопастни в Оку.

      С доходов, происходящих с этих земель,  она выплачивала в общую копилку ордынского выхода немного – 88 рублей, тогда все наследство Владимира Андреевича было должно вносить в счет выхода 1278,5 рублей не считая 1500 рублей нижегородского выхода.[61] По мысли завещателя его жена финансовых тягот испытывать была не должна.

            Княгиня успешно распоряжалась своим имуществом, вела хозяйство, к моменту написания собственной духовной она  практ.225-226.ически ничего не потеряла, а все земли  распорядилась  распределила своим снохам и внуку.[62] Среди особенностей следует отметить, что  игуменья монастыря, который был, судя по завещанию, предметом  спора среди наследниц, получала с чернецами содержание по рублю в год.[63]  Трудно сказать о степени благтворительности княгини, но данная велчина содержания каждого получателя подетвования  имеет отноешение к таким экономическим параметрам  как-то «прожиточный минимум» , МРОТ/почасовая ставка, «потребительская корзина». Чренецы были наболее обездоленным уровнем в церковно-монастрыской среде, как бы сейчас сказали социально-незащищенным – распределении доходов они все    бритией, судя по документу введенному недавно в оборот пчеловым, находились на нижней степени иерахической лестницы, где половину всех доходов получа архимандрит. И. заметим, отя замечание не отсится к теме работы, систкемпа распределения была выстроена, таким обазом, что вела к неравенству экономическому в среде церковно-монатсрыских служащих.[64]

 Тало быть  жертвовать  в качестве содрежания рубль в год было не зазроно, а принимать тем более.

            Выше приводились данные о деторождении в средневековье. Как бы сейчас сказали, никто из наследников первой очереди не дожил до момента составления духовной и завещательница, будучи в 80-летнем возрасте «пристроила» всех внучек. Возникло половозрастное напряжение. Оно усугублялось тем, что как в свое время заметил классик, «правила, согласно которому внук, т.е. Василий Ярославович, мог унаследовать имущество умерших в бездетности дядей не было», но социальная княжеская идентичность завещательницы была соблюдена в полной мере.

            Обратим внимание, как рассталась княгиня со своим аппаратом. То, что он был у нее большой свидетельствует перечисление должностей – казначеи, тиуны, ключники и посельские – и все во множественном числе, причем, она называет их полными. Из духовной следует, что дает княгиня им вольную,  что важно,  с женами и детьми, а, кроме того, требует от наследников, чтобы они не требовали от ее бывших «сотрудников» работать на них, на прежних условиях. Как пишут английские историки «придворные Даниловичей /Дмитрия Донского и Владимира Андреевича – Н.Х./ могли свободно менять свою службу, переходя от одного члена фамилии к другому».[65]

      Таким образом, княгиня, отблагодарила своих сотрудников, сделав их вольными людьми по своей смерти за многолетнюю, надо полагать, преданную и честную службу. Одновременно, она ставила своих наследников в положение поиска новых сотрудников своих аппаратов. Таким образом, на Руси мог начать формироваться слой служивых людей («белых воротничков»), работавших по найму.

        Роспись долгов завещателя всегда вызывает повышенный интерес, но более всего представляет интерес для истории. В статье о долгах приводится, как бы сейчас сказали целая «кредитная» история, соответствующая  праву и морали того времени: Ее предсмертное желание было уйти из мира сего, дослуживая своему господину великому князю Василию Васильевичу «…чтобы на мене должники мои не плакали, ни мои снохи». А.Б.Мазуровым верно установлены параметры долговых обязательств княгини Елены. Добавим, что  должна была она как будто снохам, и они  требовали возврата денег. Но если по порядку, то из статьи следует, что  в последний перед составлением духовной  налоговый период завещательница  платила с волости Лужы 500 рублей, но когда великий князь изъял по каким-то основаниям данную волость из ее  ведения и передал  внуку Василию-наследнику, который из положенной суммы  налогов заплатил только 100 рублей. И вот за оставшиеся 400 рублей и просит в своем завещании бабка, чтобы великий князь из своих средств  перезачел незаплаченный внуком долг по налогу, чтобы эту сумму дать ее снохам.  Секрет ларчика состоит в том, что снохи Ольгердовны набрали долгов и требовали от свекрови безусловной денежной поддержки. Наверное, «за это», завещательница уступала великому князю село Коломенское.[66]

         При рассмотрении правого статуса наследуемого имущества следует отталкиваться от норм феодально-средневекового права, безусловно заслуживавшего самостоятельного исследования, благо материал представляется  многогранный. Полная собственность при таком праве понятие феодальное, а главный сюзерен, как следует из рассмотренного завещания княгини, мог просто попрать даже наследственные акты предшественников и мог быть осужден разве, что морально без права какого-либо протеста. В этой связи, по-видимому, передача наследникам, полученного от мужа  или иного лица имущества есть объект наследственного права, позволяющее утверждать о феодальной собственности, границы каковой еще, по-видимому, предстоит изучать.[67] Историк С.М. Соловьев, по данному конкретному завещанию высказался в том смысле, что княгиня распоряжалась селами, полученные в свое время в опричнину, и также собственными приымыслами- покупками. Именно данные земли были объектами наследственного права,[68] не говоря уже о землях, полученных «на прокорм».

       В качестве аналогии сошлемся на завещательную надпись  на стеле в Швеции эпохи викингов, из которой следует, что  имущество передавалось по наследству от мужа к супруге, а затем  в случае смерти детей оно как бы возвращалось  обратно к главе  еще живущего на тот момент рода. Таким образом, оно не становилось вымороченным.[69]

       Возвращаясь нашему изложению, необходимо сказать, что внук был достойным родичем Василия II. В кратком Договоре с великим князем он обязался следовать прежним традициям и обычаям, упоминание  имени деда Владимира Андреевича позволяет предположить, что документ составлялся в недрах его канцелярии. Кстати, в нём приводится обязательство внука не принимать служивых князей-перебезчиков, расставшихся со своим сюзереном.[70]

      Можно сделать очень важный  и интересный вывод. Княгиня Елена вела хозяйство рачительно и бережно, в частности, прикупая сёла. В условиях военных и природных потрясений она не накапливала долгов, очевидно вкладывая свои доходы в монастырь, обеспечивая существование внучек.

      Наверное, впервые сравнить завещания двух женщин эпохи собирания русских земель вокруг Москвы – Елены Ольгердовны и Софьи Витовтовны (1371-1453) осуществил С.М. Соловьев, разумеется, не предваряя современных фемино-гендерных методик.[71] Л.В. Черепнин в работе «Русские феодальные архивы» лишь  соединил в одном последовательном описании духовные упомянутых женщин.

      Дальнейшее изучение данного вопроса может проводиться в рамках гендерных исторических технологий к чему собственно и ведет современная новейшая историография  духовной Елены Ольгердовны, тем более, что в ней имеется отсылка на Софью Витовтовну с которой завещательницу связывали литовские корни. Заметим, гендерная история выросла, как показывают обобщения Л.Н.Пушкаревой, из феминологии. Именно в гендере получило соединение традиционная «мужская» история и феминология – новая «женская» история.[72]

      Можно привезти не только данные гендерных исследований, согласно которым известно немало случаев, начиная с Ольги, когда женщины выступали субъектами экономической деятельности, возглавляя соответствующие экономики,[73] но и пример супруги Василия  I Софьи Витовтовны, которая также занималась серебряным переделом. Как сказано в ее духовной: «А даю тъ свои села къ тъмъ б(о)жшмъ ц(е)ркваж со всъж съ своиж, как было за мною, за великою кнАгинею, и съ хлебом со всъж, и съ живот[иною], да съ половиною издълного серебра, что на людех, а половину издълного серебра велъла есмь хр(е )с(т )ианож серебреникож отдавати, [опри ]сно и страдниковъ, страдники пойдут на слободу».[74]  

       Несколько отклоняясь от темы изложения, заметим, что благодаря британской гуманитарной науке, начало распространение направление просопографических исследований, что является определенной новаций в биографической литературе. Она началась с 1980 и располагает уже несколькими уровнями познания, применяемой пока в основном  в англо-саксонском мире.[75]

       Владимир Андреевич воспринимал серебряное литье как государственное поручение и, составляя завещание, передал это дело жене, сделав ее одной из представительниц денежных властей, но когда и как центральная власть «перехватила» эту статью доходца еще предстоит установить.

       Поэтому постановка второго вопроса, вытекает из ответа на первый в связи тем, что Дмитрий Иванович начал эмиссию слитков-полтин  Северо-восточной Руси под именем «Владимир» (Андреевич), что, осмелимся сделать предположение, было условием начала  денежной эмиссии, «выбитое» им в Орде.[76] Княгиня стала финансовым директором семьи и представителем денежных властей.

       Одновременно с этим замечанием, нельзя не обратить внимание, что имеющийся нумизматический материал однозначно показывает, гендерное соотношение, когда деньги в Москве выпускались женщиной с именем мужа. Имеющиеся монеты Владимира Андреевича, которые он начал чеканить после 1382 г. с изображением кентавра на аверсе и арабской надпись. Тохтамыш на реверсе, лишь подтверждают вышеизложенное.[77]

       Для темы статьи важно подчеркнуть, что монеты в данном случае являются великолепным источником для изучения тендерных отношений в средневековье.

       Как известно из Гл.Мрсква, Ивана Калита оверял своей супргуе елене не мененьше, чм в нашем описваемом случае. Однако, увроеньт отношщений был в т время весьма иной. Как устанавливается на оснлвании изучения завщению Калиты, Супргшуа великого князя также была семейным,[78] а значит великокняжеским финасовым директором, но управлять денежным хозхяйством она не могла – после смерти Каилты главой княжеского ома становился старший ынСемен, а вдова Елена стала финансовым директором.\ что,впрочем так и ыбло при Калите.

       Вметс тем, положэние семьи второго плна похволдило Валдимиру Андреевичу сделать  супругу главой рода, оставив за ней «долэность» гдлавного семейного финансиста.

     Рассмотрение духовных грамот требует многолетнего и значительного труда как в историческим, историко-экономическом и историко-юридическом аспектам. Сейчас же мы только показали, что  отношение к имуществу женщины, княжеского достоинства — властной элиты русского общества, возможности распоряжения ею доходами от хозяйства, а также наследования представляет  одновременно с вышеотмеченными факторами  значительный научный интерес.

      Скончалась Елена 15 августа 1437 г.[79] , пережив супруга на 27 лет.

      Последняя статья завещания Елены гласила : «А снохам своими приказываю свою душу и поминати по своемъ князе, и по мне, и по моих детях, правити по силе.» Княгиня похоронила до этого всех своих детей-наследников, а завещать свое имущество и свою душу, она должна была снохам, которых даже и сейчас любят не всегда.

       На приведенном здесь небольшом примере династийных браков князей Восточной Европы можно сделать два предварительных вывода. 1. русские княгини  были равноправными субъектами наследственного права наряду с детьми, имели право передавать наследуемое имущество по наследству; 2. династийные браки с литовским княжеским Домом не были помехой суверенной внешней политики каждого из государств. Но служили  средством и инструментом внешней политики, а  также способствовали упрочению авторитета князей внутри страны.

       Наконец гендерный вывод делается следующий. Женщина-иностранка в браке с русскими князьями были  настоящим женами, несшие все бремя, как славы, так и горести своих семей, оставляя  потомство и наследство  в самом рачительном бережном содержании, коли выпадала судьба возглавить род.

 

 

[1] Кучкин В.А. Княгиня Анна – тётка Симеона Гордого // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). Сб.статей. М.: Б.и, 1993,  с.4-11; Столярова Л.В. Мария Дмитриевна – жена псковского князя Довмонта // Средневековая Русь. Вып.1. М.: Б.И., 1996, с.58-75.

[2] Черепнин Л.В. Отражение международной жизни XIV —  начала  XV  века в Московском летописании // Международные связи России до XVII в.Сб.статей. М.: АН СССР, 1961. С.230, 235-237.

[3] Суприянович А.Г. Гендерная идентичность и гендерный »сбой»: случай Марджери Кемп // Социальная идентичность средневекового человека / ответ.ред.А.А. Сванидзе, П.Ю.Уваров. М.: Наука, 2007. С.158; Краснова И.А. Выдающиеся женщины Флоренции: жены изгнанников и вдовы // De  Mulieribus Illustribus. Судьбы и женщины средневековья. СПб: Алетейя, 2001, с.30-31.

 

[4] Водов В. Замечания о значении титула «царь» применительно к русским князьям в эпоху до сер.XV в. // Из истории русской культуры. Т.II. Кн.1. Киевская и Московская Руси, 2002, с.528-529.

[5] ПСРЛ, т.15. Вып.1, стб.94.

[6] Мазуров А.Б., Никандров  2008, с.256 пр.

[7] Тверской сб.приводит дату появления Ольгерда под Волоком 6 ноября, что как здесь показано не является опиской. См.: ПСРЛ, т.15. Вып.1, стб.430.

[8] Кирпичников А.Н. Куликовская битва. Л., 1980. С.27.

[9] Помня о необычной жаре 2010 г в Москве, обратим внимание, что постоянный снежный покров в московском регионе  зимой 1370\1371 гг.устновился довольно рано —  в конце ноября, причем по старому стилю.Сие лишь самое малое наблюдение, позволяющее точнее осуществить дальнейшую критику исторического источника, отложившегося в одной из белорусско-литовской летописи  Супрасльской: «В лето 6878. По многи мощи быша знамения по небу, яко столпы. Тогда уполану снегъ в Новегороде за святым Благовещеньем, засыпа дворы и с людми. На ту же зиму ноября месяца паки приходи Олгирдь к Волоку. На Николин день  к Моськве и стоя у города 8 дни и, вземь мир, возовратися восвояси». См.: ПСРЛ, т.35, с.48.

[10] Борисенков Е.П., Пасецкий В.М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М.: Мысль, 1988. С.280.

[11] ПСРЛ, т.11, с.11. Хроника, Быховца, памятник белорусско-литовского летописания – тенденциозный источник  XVI  в., составлявшийся в пору наивысшего напряжения отношений между Россией и Литвой. Литературный пересказ ее можно найти у М.Н Тихомирова в книге «Средневековая Москва», 1997 г.издания, с.298-299.

[12] В целях реконструкции климата можно использовать разные методы, т.к.прямые указания источников уже исчерпаны. В частности, вызревание винограда и время изготовления вина на севере Франции для средневекового периода вполне используются для палеоклиматических реконструкций. См.: Ле Руа Ладюри Э.(Le Roy Ladurie E.). Климат и история // Homo Historicus: К 80-летию со дня рождения Ю.Л. Бессмертного. В 2 кн./ Ответ.ред. А.О. Чубарьян. Кн.1. М.: Наука, 2003. С.600.

 

[13] ПСРЛ, т.11, с.11.

[14] Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485). Тверь: Риф ЛТД, 1994, с.199.

[15] О взятии «языка» русскими

непосредственно перед Куликовской битвой можно найти в западнорусских летописях //  ПСРЛ, т.32, с.51.

[16] ПСРЛ, т.25, с.185.

[17] См.: Юшко А.А. Феодальное  землевладение Московской земли XIV в.  М.: Наука, 2002, с.43.

Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х-XIV вв. М.: Наука. 1984; Он же. К оценке договора 1372 г. великого князя Дмитрия с Владимиром Серпуховским / ОИ. 2007. № 3, с.84; Темушев В.Н. Юго-западные границы Владимиро-Суздальской Руси накануне образования Московского княжества, http://archaeology.kiev.ua/journal/010102/temushev.htm. Гл.3. Новгородский участок границы; Митрошенкова Л.В. Волость Лопастна в XII – XIV вв. // История Московского края. Проблемы, исследования, новые материалы. Вып.1. М.:, 2006, с.32.

[18] Мазуров А.Б., Никандров  2008, с.255 сл.

[19] Чернов В.З. Волок Ламский в  XIV – первой пол.XVI вв. Структуры землевладения в формировании военно-служивой корпорации. М., 1998. С.50.

[20] ПСРЛ, т.15, Вып.1, стб.94-95.

[21] См.: Хмыров М.Д. Алфавитно-справочный перечень удельных князей русских и членов царствующего дома Романовых. Половина первая. А-И.  СПб: Издатель В. Е. Генкель, 1871, с.125.

 

[22] Подробней см.: Лабутина Т.Д. «Несостоявшийся брак». Матриоминальные прожекты русских царей в  XVI- XVII вв.  // Диалог со временем. Брак и семья в контексте гендерной истории. М.: ЛКИ, 2008, с.281; Джаксон Т.Н. Ингигерд – жена русского князя Ярослава Мудрого // De  Mulieribus Illustribus, с.10-11.

[23] В примечании заметим, что до принятия христианства в 988 г. брак и развод в языческой Руси были свободными, практиковались моногамные и полигамные связи, заключаемые покупкой или похищением невесты (в том числе и с ее согласия). С XI в. семейные отношения регулируются византийским церковным правом. Номоканон, дополненный актами русских князей, образовал Кормчую книгу — важнейший источник церковного и семейного права. Ее положения были восприняты Русской Правдой,

            Запрещались полигамные и междуродственные браки, браки между духовниками (родственниками по крещению). Развод разрешался при прелюбодеянии жены, при ее бесплодии, при безвестном отсутствии или уходе в монастырь супруга. В семье устанавливалась власть мужа и отца.

 

[24] ПСРЛ, т.15, стб.96.

[25] См.: ПСРЛ,т .25, с.186; т.15, стб.96.

[26] Полянский Павел Львович – диссертация профессор МГУ…..

[27] Это было третье рождение брака Дмитрия и Евдокии, изученное А.Б.Мазуровым. См.: Мазуров А.Б. Дети Дмитрия Донского // Рос.история. 2012. № 4. С.97, 103, табл.

 

[28] ПСРЛ, т.15, Вып.1, стб.99.

[29] ПСРЛ, т.25, с.187.

[30] Мазуров А.Б. Духовная грамота вдовы князя Владимира Андреевича Серпуховского // История Московского края. Проблемы, исследования, новые материалы. Вып.1. М., 2006, с.43 и прим.4.

[31] Назаров В.Д. Между Москвой и Вильно. Дворяне на листах посольских документов (конец  XV-первая треть XVI в.) // Государство и общество в России XV —  начала XX вв. Сб.статей в честь Н.Е. Носова. СПб: Наука, 2007, с.84.

[32] Kaiser D. H. Default and Deception in Muscovite Wedding // От Древней Руси к России нового времени. Сб.статей6 70-летию А.Л. Хорошкевич. М.: Наука, 2003. С.433.

[33] Полянский П.Л. Цит.соч., с.32.

[34]    У первого московского князя Даниила Александровича было 5 детей –сыновей, причем первый Юрий и последний Иван Калита были великими князьями Владимирскими. Многодетность – показатель крепости семейных уз, но не показатель демографического развития, что выходит за рамки настоящей работы. На самом деле у Ольгерда было 12 сыновей (5 от первого брака, 7 от второго). Елена  дочь от второй жены Ольгерда —  Ольги Александровны дочери  Александра Тверского.

 

[35] 9 мальчиков и 4 девочки. См.: Мазуров А.Б. Дети Дмитрия Донского.  С.99, 101.

 

[36] Панова Т.Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна . Москва: Индрик, 2003, с.116: Мазуров А.Б. Духовная грамота вдовы князя, с.45. Этот тезис следует поддержать не только по годовым параметрам, но и по аналогии, естественные для средневековья. См.: Морозова Л.К. Затворницы. Миф о великих княгинях. М.: АСТ-Пресс Книга, 2002. С.34; Суприянович А.Г. Цит.соч, с.152.

[37] Arnoux M. Croissance et crises dans le monde médiéval, xie-xve siècle Réflexions et pistes de recherche // Cahiers du monde Russe . 46/1-2 (2005).S.120-121, прим.19.

[38] ПСРЛ, т.32, с.45.

[39] Хотя Литовская и Жмотайская летописи называют мачеху детей от первого брака Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского – Анной. ПСРЛ, т.32, с.51.

[40] ПСРЛ.Т.15, вып.1, стб.112.

[41] Горский А.А. Роспись о составе русского войска на Куликовом поле // Древняя Русь. Вопросы медиевстики. 2001. № 4 (6), с.34, табл.1.

[42] ПСРЛ, т.25, с.193. («Смерть Ольгердова»).

[43] Сахаров А.Н. Дипломатия княгини Ольги // Вопр. истории, 1979. № 10, с.44-46.

[44] Halperin Ch.J. Russia and the Golden Horde. The Mongol Impact on Medieval Russian History: Bloomington: Indiana University Press, 1987, p.92.

[45] Хан Н.А. Тверской поход Дмитрия Ивановича 1375 г. // ВИ, 2009, № 1, с.159.

[46]Прохоров Г.М. Центрально-русское летописание второй половины XIV в. (Анализ Рогожской летописи и общие соображения) // ВИД. 1978. Т.10. С.159-181; ПСРЛ, т.15. Вып.1, стб.112.

[47] Мазуров А.Б. Духовная грамота вдовы князя, с.44.

[48] Черепнин Л.В. Отражение международной жизни, с.251. М.Д.Хмыров приводит дату смерти матери Елены 1392 г. См.: Хмыров М.Д. Цит.соч., с.125.

[49] Мазуров А.Б. Духовная грамота вдовы князя, с.48-49.

[50] ПСРЛ, т.11, с.214.

[51] Панова Т.Д. Некрополи Московского Кремля . 2-е изд.  Москва: Б.и, 2003, с.23. См.также: ПСРЛ, т.35, с.54.

[52] Кирпичников А.Н. Грюнвальдская битва.

[53] ПСРЛ, т.25,с.240.

[54] Тихомиров М.Н. Средневековая Москва. М.: Книжный сад, 1997, с.77, 90-91.

[55] ПСРЛ, т.11, с.214.

[56] Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот XIV – XV вв. // Проблемы источниковедения.  Т.6. М., 1958, с.291.

[57] Хан Н.А. К вопросу об институализации денежных потоков

в Москве в эпоху Средневековья // Экономические

науки 2010. № 11(72), с.40-45.

[58] ДДГ. № 17, с.64.

[59] Кауфман И.И. Русский рубль. СПб., 1910, с.30-31.

[60]  Колызин А.М.  Торговля древней Москвы. (XII- середина XV в.) / Отв.ред. В.Л. Янин. М.: Информполиграф, 2001, с.88, 134.

[61] На основании сделанных автором подсчетов. Они позволят  уточнить раскладку «выхода« Северо-восточной Руси в исторической перспективе. Ср.: Павлов П.Н. К вопросу о русской дани в Золотую Орду // Уч.записки Красноярского государственного педагогического института. Т.13. Серия историко-филолог. Вып.2. Красноярск, 1958, с.101.

[62] Духовная грамота вдовы князя Владимира Андреевича Серпуховского и Боровского, инокини Евпраксии (княгини Елены Ольгердовны).- 1433 г.ранее февраля месяца. // ДДГ. № 28, с.71-73.

 

[63] ДДГ, с.72.

[64] См.:  Русский усский феодальный архив XIV — первой XV трети века. М.: языки славянских культур, 2008, с.117-118. № 18.

[65] The Cambridge history of Pussia. Vol.1. From early Russia to 1689 | Ed. M.Perrie. Cambridge un.press, 2006, p.170-171.

[66] Это одни из примеров «золотой молодежи» эпохи средневековья.

[67] См.: Кучкин В.А. Княгиня Анна, с.11, прим.13.

[68] Соловьев С.М. Сочинения. Книга  II. Тома 3-4. М.: Мысль, 1988, с.457.

[69] Sawyer Birg. Women as bridge-builders; The role of women in Viking-age Scandinavia // People and Places in Northern Europe / Ed.by J.Wood, N.Lund. Woodbridge: Boydell Press, 1991, p.211.

[70] ДДГ. № 27, с.69-71. Назаров В.Д. «Господь князь великий»,служивые князья и государев двор в России XV века // Древнейшие государства Восточной Европы (материалы и следования ежегодник). 2006 год.  М.: Индрик, 2008, с.350.

[71] Соловьев С.М. Там же, с.456-458.

[72] Пушкарева Л.Н. Гендерные исследования: рождение, становление, тенденции и перспективы // ВИ, 1998. № 6, с.79-81.

[73] Сахаров А.Н. Духовная грамота вдовы князя, с.42; Пушкарёва Л.Н. Женщины Древней Руси. М.: Мысль, 1989, с.12 и след: Кайдаш-Лакшина С.Н. Судьбы великих русских женщин  М.: Мартин, 2005, с.7-29.

[74] ДДГ. № 57. Подробно на современный русский язык перевел данный источник Л.В. Черепнин. Его ретроспективное изучение, позволит выявить средневековые управленческие технологии в таком непростом деле как литье драгоценных металлов и изготовление денег. См.: Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы. Ч.1 М.: АН СССР, 1948, с.158.

[75] Подробней см.: Fifty years of Prosopography . The later of Poman Empire, Byzantine and Beynod / Ed.A. Cameron. Oxford – N.Y.: The British Academy, 2003, p.156-167.

[76] Хан Н.А. Взаимодействие и взаимовлияние Руси и Орды в области экономики и кредитно-денежной политики в XIV в. М.: Ин-т экономки РАН, 2005, с.194-195, прим.

[77] См.: Колызин А.М. Торговля Москвы (XII – сер. XV вв.). М.: Информполиграф, 2001, с.208. № 31. Данный тип монет демонстрирует высокую степень политической ответственности  брата Дмитрия Донского, когда после взятия Москвы Тохтамышем кузен стал вслед за великими князем чеканить монету с именем завоевателя, хотя известно, что свой участок фронта борьбы с Тохтамышем он отстоял.

[78] Хрестоматия  по истории СССР. Т. I / Сост. В. Лебедев  и др. М., 1940. № 67.

[79] ПСРЛ, т.12, с.24. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы, с.109-110; Мазуров А.Б. Духовная грамота вдовы князя, с.44.