Главка из разрабатываемой книги по истории о политической культуре.

К ИСТОРИИ ТРАДИЦИЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ

КУЛЬТУРЫ НА РУСИ И В Орде В XIV в.

(Н.А. Хан  г.Москва).

Возникновение политических институтов  общества всегда предоставляло большой интерес в русской советской отечественной исторической науке. Сама организация общества в виде такого феномена как государства требовала выработки специальных институциональных форм, получивших развитие в эпоху средневековья, вызванных исторически особенных условиях развития того или иного общества.

Монгольское завоевание Восточной Европы, принесшие неисчислимые беды и страдания населению в политическом отношении проявилось в возникновении института ярлыка, который многочисленные Рюриковичи должны были получать в Орде. Но если сначала ярлык утверждался, как известно в Каракоруме, то начиная с XIV в. — в Сарае, Новом Сарае, что на нижней Волге.

В Москве всегда внимательно следили за всеми перипетиями внутриполитической борьбы в Улусе Джучи, что особенно  — в период “великой замятни”, когда в Орде в борьбе за Новосарайский престол боролись правители-однодневки. Это нашло отражение в русских летописях. Именно они являются важнейшим источником, дающий возможность судить о многих аспектах  политической истории Орды в данный период. В историографии вопроса отмечалось, что «московские власти вынуждены заботиться об оправдании своего централизаторского курса», а также (со ссылкой на М.Д.Приселкова), о возникновении в ХV в. тенденции проявления в летописании политических идей в целях «воспитания политически воспитанных подданных»( Гольдберг А.А., 1969, с.149). Вместе с этим, как следует из основополагающей работы А.Н.Насонова “Монголы и Русь”, вышедшей в 1940 г., важнейшие политические процессы в истории Руси мы можем проследить, исходя из синтеза данных актового, нумизматического материала и сведений восточных авторов. Думается, что политические процессы в своем содержании определены  исторически сложившимися условиями, детерминированные как  предшествующими традициями политической культуры, так определенной, также имеющие исторические корни, ментальностью общества и поведенческими стереотипами отдельных его представителей.

Наиболее острым периодом борьбы за великое княжение Владимирское является период осени 1361 — весны 1363 гг. и с 1371 по 1374 гг., когда в борьбе за политическое лидерство в Северо-Восточной Руси вела Москва в лице Дмитрия Ивановича и Суздаля в лице Дмитрия Константиновича. В 1371 и 1375 гг.  в канун решающего столкновения двух цивилизаций оппонентом Дмитрия Ивановича будущего Донского был Михаил Александрович Тверской. От исхода этой борьбы зависел успех политического объединения Руси вокруг Москвы и, разумеется, конечная победа на Куликовом поле. Эта борьба нашла отчетливое отражение в источниках, когда суздальские князья отстаивали принцип прежнего удельного  владения, в то время как московские  — выступали за объединительный процесс.

Хызр /Кидыр, Хыдыр русских летописей/, выходец из Средней Азии, был последним ханом Золотой Орды, который примерно на год сумел удержать Улус Джучи от дальнейшего развала, успев утвердить свои инвеституры (Егоров В.Л., 1980, с.183). Именно к Хыдыру (Кидыру) — последнему правителю в рассматриваемый период князья Северо-Восточной Руси ездили за ярлыком на великое княжение. После того как Дмитрий Иванович отправился к Хызру, туда же поспешили  и остальные князья. В Орду прибыли “великий князь” Дмитрий Суздальский, князь Андрей (его старший брат) и князь Константин Ростовский, что, вероятно, произошло до начала августа 1361 г., когда Хызр был убит  (Григорьев А.П., 1983, с.54) на глазах русских князей (Насонов А.Н., 1940, с.118-119).[1]

События августа  в Новом Сарае в 1361 г. происходили на глазах русских князей (Горский А.А., 2001, с.113), их драматичность хорошо отразилась в летописях, где одновременно имеется одно небольшое противоречие, отмеченное в свое время А.Н.Насоновым, состоящее в том, что в Троицкой (судя по Н.М.Карамзину) и Рогожской летописях, совпадающей в частности с Владимирской, об убийстве  Хызра сообщается его братом Мюридом, в то время как во всех остальных, начиная с  Симеоновской в убийстве Хызра обвиняется его сын Тимур Ходжа (Лурье Я.С., 1974, с.86).[2]

Очевидно, Мюрид /Мурут, Амурат русских летописей/ пришел к власти в августе 1361 г.(Григорьев А.П., 1983, с. 29), однако не сразу после убийства им своего брата  Махмуда Хызра, о чем сообщают Рогожский летописец и Троицкая летопись, в отличие от Симеоновской.[3] В.Л.Егоров, в частности заметил, что между Хызром и Мюридом было как минимум 2 хана Тимур-ходжа и Ордумелик (Егоров В.Л., 1980, с.184-185).

Анализ данных нумизматики и письменных источников, проведенных А.П.Григорьевым (1983, с.34, табл.2) и А.Г.Мухамадиевым (1983, с.89-90) независимо друга от друга и на разном материале показывает что в 762 г.х. в Гюлистане чеканили монету только Махмуд Хызр и Мюрид, тогда как годом раньше здесь выпускали дензнаки Кулпа, Навруз и тот же Хызр. Ни Тимур-ходжа, Орудмелик или Кельдибек,  в Гюлистане не правили. Значит, Гюлистан был уделом /”отдельный престольный центр”/ (Григорьев А.П., 1983, 29)/ братьев Хызра и Мюрида[4], где и попытался провозгласить себя  золотоордынским ханом “убиенъ бысть царь Кыдирь отъ своего брата отъ Мурута и съде на царстве Муругь.” (ПСРЛ. Т.15, вып.1, стб.70) после устранения своего брата в Новом Сарае (понятно, чужими руками).[5] Но полностью осуществить свои честолюбивые планы Мюрид смог спустя год. Это могло произойти только после того как с политической сцены в столице Золотой Орды  — Новом Сарае сошли Тимур Ходжа, Ордумелик и Кельдыбек, когда “иные князи затворяшиеся в Сарай, царя у себя именующе Амурата” (ПСРЛ. Т.18, с.101), пргнав при этом Мамая: “И наседе на царство Мурутъ и яшася зань князи  Ординскые…, а Мамаи перебажа за Волгу, а Орда и царици вси съ нимъ” (ПСРЛ. Т.15. Вып.1, стб.71). Очевидно, что произошло в канун 764 г.х., который начался 21 октября 1362 г.

В Орде, надо полагать, существовала промосковская партия  кыпчаской аристократии. В частности, А.А.Горский приводит пример союзнических отношений второго московского князя брата Ивана Калиты — Юрия Даниловича (1305-1325) с Кавгадыем, которые берут начало с 1305 г. Ученый утверждает, что какая-то часть сарайской верхушки симпатизировала стремлению Юрия в его притязаниях  на великое княжение Владимирское (Горский А.А., 2000, с.56-57).

Москва имела не только политические интересы в Орде и, прежде всего, в Булгаре. На средней Волге сходились интересы не только низовских земель, но Новгорода, реэкспортировашего, как известно серебро, получаемого из Германии, о чем свидетельствуют клады, найденные в основном на территории среднего Поволжья, содержащие новгородские двуслойные рубли-слитки. В не урожайные годы по Волге  в Новгород подвозились  хлеб, а также постоянно — рыба ценных пород, как явствует из берестяной грамоты № 259, пряности, самшит, столовая утварь Женские серьги, известные по находкам в Булгаре, получившие распространение на Руси, и прежде всего в Новгороде,  начиная с начала XIV в. (.Хорошкевич А.Л., 1963, с.268-298; Рыбина Е.А., 1978, с.23, 45-52; Сотникова М.П., Спасский И.Г., 1979, с.48-94; Седова М.В., 1981, с.16, 184, 192).

Поэтому, следует разделить точку зрения Л.В.Черепнина о том, что  «если с одной стороны, за Волжский путь шла борьба между  Русью и Ордой, то с другой стороны, за владение этим путем боролись различные  группы русских князей».(Черепнин Л.В., 1960, с.390), когда руками “молодых людей”, что согласно исследователю — рядовых феодалов — Новгород стремился смягчить негативные последствия отрицательного сальдо торговли серебром с низовскими землями и Булгаром.

Изложенное позволяет предположить, что весьма значительная часть булгарской аристократии и купцов была завязана на торговле с Русью. Наконец, вспомним, что установление в Сарае в 1261 г. Сарайской епископии (Полубояринова М.Д., 1978, с.24), откуда происходят ряд известий Никоновского свода (Клосс Б.М., 1980, с.184), что позволяет говорить об умелом использовании Москвой сложившейся в начале 1360-х гг. обстановкой в Орде.

Попытки использовать политические смуты в “Царстве волжском” в своих целях предпринимались Москвой и в конце ХШ в., когда первый московский князь Даниил Александрович поддерживал Ногая в борьбе против Токты, Юрий Данилович — его сын — дважды не подчинился воле (но еще не власти) всесильных Токты (1290-1312) и Узбека (1312-1342.[6]

В рамках политической реалий  того времени после смены каждого хана князья Русского улуса были должны ездить к новому правителю и испрашивать ярлык, прежде всего, на великое княжение Владимирское. Ю.В.Кривошеев, не отвергая в принципе систему получения/выдачи ярлыка в качестве “подарков-отдарков”, замечает, что “с прагматической точки зрения этот эквивалент /ярлык- Н.Х/ был более весомым, ибо означал по сути политическую свободу и для русского князя, и в широком смысле, для русских земель”(Кривошеев Ю.В., 1999, с.249, 251,  прим.51).

Не позже ноября 1362 г. Дмитрий Иванович и Дмитрий Суздальский “съперься о великом княжении” (ПСРЛ. Т.15.В.1, стб.72; т.18, с.101) посылают киличеев[7] в Орду, именно к Мюриду, т.к. Абдула-Мамай, замечает В.А.Кучкин, русских князей не интересовал. Причем “не сами едут в Орду,- подчеркивает ученый, “а посылают туда своих киличеев, знающих татарский язык”, что является случаем беспрецедентным (Кучкин В.А., 1980, с.61; 1984, с.225).

В тоже время следует заметить, что в золотоордынскую ставку — Новый Сарай — существовало два пути: сухопутный и водный/волжский, которыми пользовались в том числе и официальные лица. Рогожская летопись под 6897 (1379) г. сообщает, что “Митяи поиде посуху к Орде, а Диониси Волгою въ судехъ къ Сараю” (ПСРЛ. Т.15.Вып.1, стб.137).

Сделаем попытку проверить вышеизложенные предположения относительно времени получения ярлыка Дмитрием Ивановичем Московским, выданный Мурутом. В конце записей под 6870 г. летописи поместили сообщение о смерти 25 января 1363 г. архиепископа Моисея и после описания пребывания великого князя Дмитрия Ивановича во Владимире, пробывшего здесь 3 недели (Муравьева Л.Л., 1991, с.75). Учитывая, что Рог. сообщает о прибытии во Владимир Дмитрия Ивановича до крещения (ПСРЛ. Т.15, вып.1, стб.73), следует остановиться на дате 4 или 5 января 1363 г. Вместе с тем, Никоновский свод указывает дату смерти архиепископа 5 января (ПСРЛ. Т.11, с.1), что является, по-видимому, ошибкой переписчика, состоящая в том, что здесь указана точная дата занятия Дмитрием Ивановичем стольного города Северо-восточной Руси.

Перед известием о прибытии во Владимир Дмитрия Ивановича до крещения (ПСРЛ. Т.15, вып.1, стб.73) Рогожская летопись сообщает о том, как, получив ярлык, Дмитрий Иванович выступил в поход на Дмитрия Константиновича Суздальского по направлению Переяславль — Владимир. При этом летописец, явно забегая вперед, сообщает о том, что Дмитрий Константинович — противник Дмитрия Московского — «бежа из Володмеря въ свои градъ Суждаль, в свою отчину» (Там же, стб.72), поскольку на пути из Переяславля во Владимир Суздаль находился между ними.

По данным «новгородских изгонных книг» и «дел о почтах» XVI — XVII  вв., расстояние Москва — Переяславль — Суздаль — Владимир составляло 360 верст (Голубцов И.А., 1950, с.299). За сколько дней дружина московского князя могла преодолеть это расстояние ? Изучая события июля — августа 1375 г. В.А.Кучкин, пожалуй, впервые в современной отечественной исторической науке показал значительную эффективность изучения дат рассматриваемых событий через призму времени прохождения или пребывания исторических субъектов (войск, послов, гонцов) тех или иных географических пунктах (Кучкин В.А., 2003, с.79). Остановимся на некоторых выкладках ученого, необходимые нам для собственных расчетов, вызванные иным состоянием источника. Согласно В.А. Кучкину, новгородские полки выступили на Тверь 9-10августа, и прибыли туда не позднее 28-го. Если учесть, что от Новгорода до Твери было 365 верст, то это значит, что новгородцы в сутки проходили 20 км. Гонцы Дмитрия Ивановича везли приказ Новгороду выступить на Тверь 21-22 дней, т.е. 725 верст они проходили со среднесуточной скоростью 32-34 км.[8]

Вернувшись к событиям зимы 1362/1363 г., заметим, что конно-пешее войско Дмитрия Ивановича преодолело 360 верст со скоростью быть может несколько большей, чем новгородские полки летом 1375 г. и можно сделать вывод, состоящий в том, что московская рать совершила марш-бросок за 18 дней. Это значит, что из Москвы она выступила не ранее 18 декабря 1362 г.

Помня о том, что в августе 1375 г. новгородцы, получив приказ великого князя выступить на Тверь, «вскоре въ три дня поихаша под Тферь» (НПЛ, с.373), можно предположить, что дружина Дмитрия Ивановича также была готова выступить в поход в течении трех дней с момента получения ярлыка, а это позволяет установить дату его получения, которая должна соотносится с 15 декабря 1362 г.

Гонцы, привезшие приказ новгородцам о выступлении на Тверь, преодолевали в сутки, как показано выше, 32-34 км. Науке неизвестно расстояние между Новым Сараем — Сараем ал-Джедидом и Москвой. Сарай ал-Джедид, представленный археологическим памятником Царевское городище в Волгоградской области, который расположен от Москвы по прямой линии на расстоянии около 1000 км. В период с 21 октября 1362 г. по 15 декабря 1362 г., т.е. началом 764 г.х., когда Мурут второй раз и не без помощи Москвы взошел на золотоордынский престол, и временем получения ярлыка Дмитрием Ивановичем, был необходим троекратный оборот гонцов и киличеев. Этот период составил 55 дней, что позволяет утверждать, что троекратно расстояние 1000 км можно было преодолеть со среднесуточной скоростью не менее 54,5 км.

Конечно, она была на самом деле выше. Во-первых, Мурут, учитывая восточную ментальность, должен был сначала начать чеканку монеты в Новом Сарае, а лишь затем послать гонцов в Москву. Во-вторых, получив известие Мурута, правительство Дмитрия Ивановича, согласно Рогожской летописи, заявило о своих претензиях на Владимирский стол: «…сперъся о великом княжении…» (ПСРЛ. Т.15. Вып.1, стб.72). На покрытие расстояния между Москвой и Владимиром, равное 180 верст (Голубцов И.А., 1950, с.299), гонцами Дмитрия Ивановича Московского необходимо было 5 — 6 дней. Еще столько же времени было необходимо для получения ответа:  «… и послаша ктож своих киличеевъ въ Орду к царю Муруту» (Там же, с.72).

Наконец, в Новом Сарае киличеи, вынуждены были также потратить несколько дней на вручения даров и посулов, ждать составления документов и соблюдения прочих элементов дипломатического церемониала средневековья (Кривошеев Ю.В., 1999, с.249-251,  прим.51).

Поэтому, из установленного периода 55 дней следует вычесть не менее 22 дня. Оставшиеся 33 дня — это максимальный срок, на который мы можем ориентироваться в подсчетах, хотя он был, безусловно, меньше. Среднесуточная скорость киличеев, исходя из этих условий, составляла более 90 км.

Гильом де Рубрук (ум. в 1270 г.), посетивший в середине  XIII в. Улус Джучи, Китай, каждый день преодолевал такое же расстояние, как от Парижа до Орлеана, т.е. 100 км в день (Рубрук, 1957, с.123,, с.231, прим.140).

Обычным способом достичь такой среднесуточной скорости -трудно. Остается остановиться на мысли о том, что осенью — зимой 1362 г. Москва поддерживала связь с Новым Сараем и, надо полагать, с Гюлистаном, по-видимому, наиболее близко расположенной резиденции Мюрида и Хызра к Москве,  с помощью монгольской почты.. «Монгольская почта была предназначена исключительно для перевозки послов и гонцов», — писал  В.В. Бартольд (1963, с.536), каждая из почтовых ям располагалась на расстоянии 5 фарсахов (30 км) друг от друга.[9]

А.Н. Насонов приводит сведения о «караулах» возле Хопор на Дону, существовавшие в середине XIV в. (Насонов, А.Н., 1940, с.123 и прим.2). Татарские ямы на Руси, которые должны были содержаться местным населением, известны специалистам. Как показывают расчеты, скорость передвижения с помощью монгольской почты могла достигать 160 км в сутки. Если, например, следовать точке зрения одного из основных переводчиков и комментаторов «Путешествия Ибн Батуты» Х.А.Гибба /H.A.Gibb/, то в первый приезд Ибн Баттута через Крым, Азак и Маджар прибыл в Пятигорск, из которого он направился не в Хаджатархан, а в Булгар, преодолев по расчетам  Х.A.Гибба 800 миль за 10 дней (Тизенгаузен  В.Г. 1884, с.279, 284, 287; Ibn Battuta. Travels.., 1929, p. 149-150, 357, n.25), т.е. передвигаясь со скоростью 160 км в сутки.

Поэтому, можно утверждать, что киличеи Дмитрия Ивановича в ноябре — декабре 1362 г. совершили поездку в Новый Сарай за ярлыком на великое княжение Владимирское, затратив в оба конца не более 20 дней.

Расчеты, приведенные выше позволяют заключить, что Мюрид начал чеканку своей монеты в Сарай ал-Джедид в последней декаде октября 1362 г. и практически в тоже время дал знать об этом Москве. Киличеи отбыли из Нового Сарая с ярлыком Дмитрию Ивановичу не позднее 8 декабря 1362 г. и доставили его в Москву 15 декабря.

Следует заметить, что в том же 1362 г., находясь просуздальской ориентации князь  Константин Ростовский, поняв, что замятня в Орде — явление перманентное в сентябре-октябре оставил там князя Андрея Федоровича, а сам отправился было вместе со спутниками в свой удел “и в замятню ту ограбиша его  Татарове…, а сами токмо нази приидоша пеши на Русь» (ПСРЛ. Т.15. Вып.1, стб.71). В это время Василий Тверской до Нового Сарая не доехал, «поклал» серебро в Бездеже (Насонов А.Н., 1940, с.119-120 и прим.1). Приведенные факты свидетельствуют о том русские князья, ездившие в Орду за ярлыком монгольской почтой не пользовались и, по-видимому, дальнейшие исследования позволят реконструировать путь из Москвы в Орду.

Выше говорилось о забегании летописца вперед, когда, отступая под давлением московской рати, Дмитрий Суздальский бежал из Переяславля во Владимир, а уже из него «бежа изъ Володимеря въ свои градъ Суждаль, въ свою отчину». Суздаль, расположен между Переяславлем и Владимиром, поэтому, данную запись следует отнести к событиям начала января 1363 г., поскольку ясно, что Дмитрий Иванович прибыл в стольный город Северо-Восточной Руси 5 января 1363 г. Учитывая, что между Владимиром и Суздалем было 20 верст (Голубцов И.А., 1950, с.299), это  означает, что Дмитрий Суздальский добрался до своей отчины 6 января.

Московский и Суздальский князья обратилась за ярлыком на великое княжение к Муруту только тогда, когда получили известие от последнего о занятии Новосарайского престола, тогда как к Кельдыбеку — сопернику Мюрида — русские князья с подобным запросом не обращались. Ситуация с великокняжеским столом во Владимире в январе 1363 г. была аналогичной: легитимность власти признавалась только при обладании претендентом стольного города. Это сопоставление позволяет сделать предположение о существовании в Восточной Европе традиции, основанной на политической культуре эпохи средневековья, которая иногда в специальной литературе воспринимается как наиболее устойчивые и повторяющиеся элементы политических отношений.

Точно также не обращались за ярлыком  и к Мамаю, который на краткое время в сентябре 1362 г. (Григорьев А.П., 1983, с.32)  занял  Новый Сарай. Представляется, что, выступив из Гюлистана в октябре 1362 г., т.е. в конце 763 г.х., “Амуратъ царь изгоном приде на Мамая князя, и многих у ного побил” (ПСРЛ, Т.10,с.233).[10]

764 г. х., который начинался 21 октября 1362 г. – начало чеканки Мюридом монеты в Сарай ал-Джедид. [11] Г.А. Фёдоров-Давыдов писал, что из Булгара до Ув(к)ека, лежавшего на пол-пути до Сарая, было 15 дней (Фёдоров-Давыдов Г.А., 2001, с.219). Легкая кавалерия Мюрида, понятно, преодолела это расстояние  в два раза быстрее (летопись фиксирует точно: «изгоном»). Естественно, что отправной точкой должен быть не иначе как Гюлистан, локализуемый в связи приведенными выше расчетами, на исторической территории Волжской Булгарии. Значит, промурутовский переворот в Сарае ал-Джедид произошел не позднее конца сентября — начала октября 1362 г.

Таким образом, Мюрид стал править де-факто не позднее начала ноября 1362 г. и сразу же был “признан” де-юре  Северо-Восточной Русью, что произошло только в результате борьбы русских князей за великое княжение и каких-то политических контактов Москвы с соответствующей золотоордынской верхушкой, связанной на торговле по Волге с Русью. Получив ярлык Дмитрий Иванович Московский, стал обладателем де-юре великого княжения Владимирского.

Мамай, согласно данных письменных источников и нумизматики в целях объединения уже бывшего Улуса Джучи, в течении 1362-1372 гг. 3 раза занимал Новый Сарай и, как подчеркивает В.Л.Егоров, без видимых результатов (Егоров В.Л, 1985, с.60). В этой связи, значительный научный интерес представляет изучение в современной украинской историографии проблемы битвы у Синих вод, которая представлена не как частный случай в истории, а как показатель крупномасштабной кампании Литовского княжества в Подолии (Шабульдо  Ф.М., 2003, с.14-15).  Сражение, в котором три  джучидских царька были наголову разгромлены, произошло у местечка Ябгу на Кировоградчине.  Ольгерд с приданными ему русскими полками после этой победы прошелся по обоим берегам Днепра, что, очевидно, было осуществлено в союзе с «узурпатором» темником Мамаем против джучидской «Великой» Орды летом — осенью 1362 г.[12] Можно считать вполне плодотворной гипотезу том, что результатом подобной антиджучидской кампании стало  оформление ярлыка Ольгерду Мамаем, выданном в Новом Сарае, что имело,  безусловно, для литовского князя большое политическое значение европейского уровня (Моця О.П., 2004, с.133). По-видимому, такое же значение имело принятие ярлыка Ягайло от Тохтамыша в 1382 г.[13]

В противостоянии Руси и Орды Синеводская битва имеет огромное значение и не только в плане начала отложения Украины от Золотой Орды и переход под власть Литвы, но в плане изучения развития геополитических взглядов в правительстве Дмитрия Ивановича.

До сих пор борьбу Северо-восточной Руси и Орды мы рассматривали как борьбу по принципу бинарной оппозиции – противостояние и взаимодействие двух цивилизационных типов. Поход Ольгерда летом – осенью 1362 г., где русские полки не могли принять участие самочинно, позволяет со всей очевидностью судить о том, что Москва прекрасно разбиралась и использовала геополитическую ситуацию, сложившуюся по периметру ее границ.  Направляя русское подкрепление Ольгерду, Дмитрий Иванович, стремился серьезно ослабить Улус Джучи – уже тогда было ясно, что Мюрид и Мамай это две вазимноотрицающие политические фигуры. Правда, в Москве вряд ли полагали, что поход Ольгерда приведет к такому сокрушительному разгрому мелких джучидских царьков,  — ведь литовский князь дошел чуть ли не до Дона. Конечно, Ольгерда антимосковский Мамай устраивал гораздо больше, чем промосковский Мюрид.  Забегая несколько вперед, следует здесь же заметить, что Дмитрий Иванович сразу оценил последствия перехода украинских земель под власть Литвы. Начиная с 1364 г., он неоднократно выступал на Юго-Западные русские земли, граничившие с украинскими (ПСРЛ, т.15. Вып.1, стб.75; Флоря Б.Н., 1982, с.71-73).
Оставаясь формально в вассальной зависимости от Новосарайских властей, в Москве, осознавали, что дальнейший прогресс возможен только на путях централизации, а получение ярлыка было данью политической традиции и средством достижения цели. Такую же цель с помощью института ярлыка преследовал и Мамай, когда, не сумев сбросить Мюрида в Волгу[14] в борьбе за Новосарайских престол, нанес тому неожиданный политический удар, прислав ярлык Дмитрию Ивановичу будущему Донскому (ПСРЛ. Т.15. В.1, стб.72; Т.18, с.102).  “Ярлык, присланный от Авдули, был принят,”- заметил А.Н. Насонов (1940,с.125).

Разгневанному “зело” Мюриду дабы сохранить политического лицо пришлось отправить   “посла своего Иляка… съ ярлыки по князю Дмитрею Констентиновичу на великое княжение…” (ПСРЛ. Т.15.В.1, стб.72), Больше Мюрид русские летописи не интересовал.[15] Возникает вопрос о причинах политической ревности Мюрида, заметим вместе с этим, что ордынские ханы, претендовавшие на роль сюзерена Северо-Восточной Руси и верховенство во всей уже бывшей Золотой Орде использовали институт ярлыка в качестве символа легитимности своей власти в потерявшем единстве государстве, тогда как русские князья — Дмитрий Иванович — в качестве легитимности своей власти в  Северо-Восточной  Руси.[16] Наконец заметим, приняв второй ярлык уже от Мамая  в марте 1363 г. (ПСРЛ. Т.15. Вып.1, стб.74; также 73) и “сгони” Дмитрия Суздальского с Владимирского стола, Дмитрий Иванович, будущий Донской продемонстрировал гибкость и политическую дальновидность, а, главное, в Москве определили будущего стратегического военно-политического противника. Такая яркая политическая победа могла стать достаточно легитимной основой для начала эмиссии собственной национальной валюты – полтин с именными штампами, прежде всего двоюродного брата и совладельца Москвы  — Владимира Андреевича Серпуховского (Хан Н.А., 2005, с.108-110).

Следовательно, накопленный опыт политического противостояния игу Орды конца XIII — начала XIV в. позволил Москве уверенно решить зимой 1362-1363 гг. стоящие перед ней стратегические задачи.

Возвращаясь несколько назад, заметим, что темник и столичный беглярбек Мамай, согласно В.Л.Егорову появился на политической авансцене  Золотой Орды впервые весной 1361 г. Он не был доволен возведением на престол в августе 1361 г. сына  Махмуда Хызра — Тимур-ходжи в противовес Мюриду. Никоновский свод отмечает, что темник Мамай восстал “на царя своего Темиръ Хозю, … и приять себе царя именем Авдула и бысть брань велиа в Орде” (ПСРЛ. Т.10, с.237).[17] Темник был одним из представителей старейших монгольских эмиров, еще при Бердыбеке (1357-1359) управлял всеми делами, получил  высшее звание  беглярбек и был женат на его дочери — Ханум. По вероисповедованию Мамай был мусульманином. Справедливо полагая, что причиной всех его политических поражений была Москва, пытался выиграть Куликовскую  битву 8 сентября 1380 г., но был разгромлен Дмитрием Донским. Осенью 1381 г. потерпел поражение от Тохтамыша, погиб тогда же в Крыму (Тизенгаузен В.Г., 1884, с.390; Егоров В.Л., 1985, с.170; Памятники Куликовского цикла, 1998, с.15).

Летом 1371 г. в  Северо-Восточной Руси сложилось по мнению А.В.Кучкина двоевластие, длившееся до 16 января 1372 г. (Кучкин В.А., 1999, с.64). Получив от Мамая ярлык на великое княжение Владимирское, Михаил Александрович Тверской попытался воссесть во Владимире — столице Северо-Восточной Руси. Стремление обладателя ярлыка на великое княжение занять стольный город, как это произошло с Михаилом Тверским в 1371 г. еще раз доказывает следованию традициям политической культуры. В то же время отказ жителей Владимира принять нелегимного великого князя — перечеркнуло все надежды тверского претендента на верховенство во всей Северо-Восточной Руси. Жители Владимира через крестное целование не приняли новоявленного великого князя, утверждая, что тот “лжеи взял еси княжение”[18]. Не сумев занять стольный город, Михаил Александрович,  вынужден был отказаться от ярлыка на Великое княжение (Борзаковский В.С., 1994, с.153,, 355, прим.679) — штрих к политической традиции, когда обладатель великокняжеского ярлыка должен был воссесть на Владимирском столе, о чем говорилось выше.[19] Тогда посол Мамая Сарыхожа, находясь во Владимире, предложил этот ярлык Дмитрию Ивановичу. Отказ Дмитрия Ивановича от данного ярлыка -“к ярлыку  не еду, а в землю на великое княжение Владимирское не пущу, а тебе послу путь чист”, как сообщает Рогожский летописец (ПСРЛ.т.15. В.1, стб.95), указывает на нелегитимность самого акта выдачи ярлыка Мамаем Михаилу Тверскому, а также  дипломатическую некорректность приглашения посла Мамая Сарыхожи, находящегося во Владимире, Дмитрия Ивановича на великокняжеский стол. Великий князь Владимирский, т.е. московский должен был получить ярлык непосредственно из Орды. Ярлык, привезенный Сарыхожой Михаилу Тверскому в 1371 г. оказался невостребованным.[20] И, надо сказать, больше Михаил Тверской занять Владимир не пытался. Справедливости ради, следует заметить, что Михаил Тверской неоднократно в рассматриваемый период пропускал через свою территорию новгородских ушкуйников, как это случилось в 1366, 1369, 1371 гг.

Необходимо согласиться с А.А.Горским, утверждающим, что прекращение вассальной зависимости Руси от Орды произошло начиная с 1374 г. И в последующее время Мамай лишь пытался восстановить власть над Москвой (Горский А.А., 2000, с.88-96). К этому времени стало ясно, что Мамай в отношении Московии упустил время, пытаясь упрочить власть на всей территории бывшей Золотой Орды, в то время как Москва этот исторический шанс использовала для укрепления своего лидирующего положения на всей территории Руси.

Изложенное выше позволяет придти к выводу о том, что в период замятни золотоордынские правители боролись за право выдачи ярлыка на великое княжение князьям Северо-восточной Руси. Если этого обстоятельства, выдачу ярлыка, как факта легитимности своей власти Кельдыбек не учитывал, то Мамай этот фактор использовал весьма активно, прислав ярлык в марте 1363 г. и даже не во Владимир, получив, таким образом, признание Мамаевой Орды со стороны правительства Дмитрия Ивановича (Хан Н.А., 2004. с.139-143).

Одновременно, ситуация с великокняжеским столом на Руси в январе 1363 г. была иной: легитимность власти признавалась только при обладании претендентом стольным городом. Это сопоставление позволяет сделать предположение о существовании в Восточной Европе традиции, основанной на политической культуре эпохи средневековья, а также выделить общее и особенно в политическом развитии двух параллельных цивилизаций, как абстрактное проявление тенденций в политической культуре.

Разумеется, дело не в стремлении правительства Москвы в сборе  «верительных грамот», каковых оказалось – три, а в умении использовать внешнеполитическую ситуации в целях утверждения легитимности и приоритетности своей власти в Северо-восточной Руси. Элементы политической культуры, выявленные впервые в данной в работе, состоят в следующем. Только  обладатель стольного города имел право претендовать на верховенство в том или ином государстве. Претендовать на верховенство в государстве  мог  в – Золотой Орде только правитель, выдавший ярлык на великое княжение князю Северо-восточной Руси, а в Северо-восточной Руси  — только князь, получивший ярлык на великое княжение, который должен быть доставлен в стильный город – Владимир. Здесь нет противоречий. Традиции в том числе и политические имеют изменчивость. Сарыхожа, находясь во Владимире фактически умолял взять ярлык Дмитрия Ивановича, но тот лично отправился в Орду и привез ярлык на великое княжения Владимирское (ПСРЛ, Т.15. Вып.1, стб.96, 98).

Историческая реконструкция событий в борьбе за власть в 1360 – 1370-е годы в Сарае не позволяет прямо судить о степени вовлеченности Москвы в процесс смены власти в Золотой Орде, хотя выгодность для Москвы в ее борьбе за великое княжение Владимирское в возведении на престол удобного правителя в Сарае отрицать не приходится. Тем не менее, локализация Гюлистана в Булгаре, где торгово-экономические связи были наиболее сильны и очевидны – лишь косвенное свидетельство заинтересованности Москвы в возведении на новосарайский престол Мюрида. Единственный аргумент, который может быть привлечен в качестве основания для подобных умозаключений – это доставка ярлыка Мюрида московскими киличеями, т.е. фактически  дипмиссией, чего раньше никогда не случалось. Информацию о взятии власти в Сарае Мюридом в Москве могли получить от собственного купца или из сообщения самого Мюрида, впрочем, политические слухи распространялись и тогда и теперь куда как быстрее конной эстафеты. Однако в любом случае вряд ли может вызвать сомнение в том, что занятие Сарая и выдача ярлыка – взаимосвязанные акты политической мизансцены той поры – эти политические категории — желанный объект власти в Золотой уже бывшей Орде.

Заметим, что Мамай будучи на Куликовом поле не обладая Сараем (Горский А.А., 2005, с.99). Следовательно, моральный перевес был на стороне Дмитрия Ивановича, который захватил  его казну в качестве военного трофея. Мамай – нелегитимный узурпатор в ментальности того времени, не владел всеми атрибутами государственной власти, стал политическим трупом и после поражения от Тохтамыша был убит генуэзцами.

Литература

Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Сочинения. Т.1. М.: ГРВЛ, 1963. 760 с.

Борзаковский В.С. 1994. История Тверского княжества Тверь:  ЛЕАН. 424 с. (СПб, 1878).

Гольдберг А.А. 1969. У истоков московских историко-политических идей  // Труды Отдела древнерусской литературы. Т.24. С.147-150.

Голубцов И.А. Пути сообщения в бывших землях Новгорода Великого в XVI — XVII веках и отражения их на русских картах XVIII  века // Вопросы географии. Сб.20-й, 1950. С.271-299.

Горский А.А., 2000. Москва и Орда. М.: Наука. 214 с.

Горский А.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2005. 214 с.

Горский А.А., 2001. ”Всего еси исполнена земля русская…” Личности и ментальность русского средневековья. Очерки. М.: Языки славянской культуры. 176 с.

Григорьев А.П., 1983. Золотоордынские ханы 60 — 70-х годов XIV в. Хронология правления //  Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып.7. Л.С.9-57.

Егоров В.Л. 1980.  Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сб.статей. М.: Наука. С.171-213.

Егоров В.Л., 1985. Историческая география Золотая Орды в ХШ-XIV вв. М.: Наука, 1985. 245 с.

Клосс Б.Н. 1980. Никоновский свод и русские летописи ХУ1-ХУП  вв. М.: Наука. 313 с.

Кривошеев Ю.В. 1999. Русь и монголы. Исследования по истории Северо-Восточной Руси Х1У-ХУ вв. СПб: Изд-во СПб ун-т. 407 с.

Кучкин В.А. 1980. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой.  //  Куликовская битва. Сб.статей. М.: Наука. С.26-122.

Кучкин В.А., 1984. Формирование государственной территории  Северо-Восточной Руси в Х-XIV вв. М.: Наука. 350 с

Кучкин В.А. 1999. Первая духовная грамота Дмитрия Ивановича Донского // Средневековая Русь. Ч. 2. М.: УРСС. С.46-78.

Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: внешнеполитические договоры. М.: Древлехранилище, 2003. 367 с.

Лурье Я.С. 1976. Общерусские летописи XIV-ХУ вв. М.:Наука. 283 с.

Мейендорф И. 1990. Византия и Московская Русь. Очерк по истории церковных и культурных связей в Х1У веке. Paris: Ymca  Press. 442 c.

Моця О.П. Рец.: Центральна Украïна за доби класичного середньовíччя: студíí з íсторíí XIV ст. / НАН Украïны. íнс-т íисторíí. Научн.ред. Ф.М. Шабульдо; Упор. О.Д. Брайченко. Киев, 2003 // Археологíя. 2004. №  3. С.133-134.

Муравьева Л.Л. 1991. Летописание Северо-Восточной Руси конца XIV — начала ХУ века. М.: Наука. 297 с.

Мухамадиев А.Г., 1983. Булгаро-татарская монетная система ХП-ХУ в. М.: Наука. 164 с.

Насонов А.М., 1940. Монголы и Русь (история татарской политики на Руси). М.; Л.: Изд-во АН СССР. 179 с.

Памятники Куликовского цикла /Гл.редактор Б.А.Рыбаков, редактор В.А.Кучкин. СПБ: БЛИЦ,1998. 411  с.

Полубояринова М.Д. 1978. Русские люди в Золотой Орде. М.: Наука. 143 с.

Рубрук – Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. М.: Гос.изд-во географической лит-ры, 1957. 270 с.

Рыбаков В.М. Правовые нормы, регулирующие пользование государственными почтовыми коммуникациями при Тан (по материалам Тан  ной шу и) //  Письменные памятники и проблемы истории культуры  народов востока. XVI годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения), февраль 1981 г. Ч.1. М.: Наука ГРВЛ, 1982. С.129-134.

Рыбина Е.А. 1978. Археологические очерки новгородской торговли Х-XIV в.М.: МГУ. 167 с.

Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой  Орды. Саранск: Мордовское кн. изд-во. 1960. 267 с.

Седова М.В. 1981. Ювелирные изделия Древнего Новгорода. М.: Наука. 194 с.

Сотникова М.П., Спасский И.Г., 1979. Русские клады слитков и монет в Эрмитаже // Русская нумизматика Х1-ХХ вв. Материалы и исследования. Л.: Аврора. С.48-94.

Тизенгаузен В.Г., 1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой  Орды. Т.1. Извлечения из сочинений арабских. СПб. 563 с.

Тизенгаузен В.Г. 1941.Сборник материалов, относящихся к истории Золотой  Орды. Т.II. М.- Л. 308 с.

Фёдоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. Керамика. Торговля. Быт. М.: Изд-во МГУ, 2001. 324 с.

Хан Н.А. 2004. Ярлык и традиции политической культуры в восточной Европе в XIV в. // Вопр.истории. № 6. С.139-144.

Хан Н.А., 2005. Взаимодействие и взаимовлияние Руси и Орды в области экономики и кредитно-денежной политики в XIV в. М.: Институт экономики РАН. 246 с.

Флоря Б.Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. М., 1982. Вып. 1.

Хорошкевич А.Л. 1963. Торговля Великого Новгорода в XIV -ХУ вв. М.: Наука. 365 с.

Черепнин Л.В. 1960. Образование русского централизованного государства в XIV — XV вв. М.: Изд-во соц.-эк.лит-ры. 900 с.

Шабульдо Ф.М. Синьоводська битва у сучаснíй науковíй íнтерпретациíí // Центральна Украïна за доби класичного середньовíччя: студíí з íсторíí XIV ст. / НАН Украïны. íнс-т íисторíí. Научн.ред. Ф.М. Шабульдо; Упор. О.Д. Брайченко. Киев, 2003.  С.8-26.

Янин В.Л., 1991. Новгородские акты ХП-ХУ вв. Хронологический комментарий. М.: Наука. 384 с.

Ibn Battuta. Travels in Asia and Africa 1325-1354 / Translated and selected by H.A.Gibb. L.: George Bovtlage and sons ltd. 1929.

---

[1]Мог ли видеть в Сарае 11-летний Дмитрий видеть воочию темника-беглярбека Мамая — вопрос, относящийся к числу политических нюансов. Это последнее посещение Сарая ал-Джедид как столицы Золотой Орды Дмитрием Ивановичем Московским в 60-е годы. Теоретически выкладки относительно начала эмиссии национальной денежной единицы – полтины с клеймами с учетом безубыточности подобного крупного в области кредитно-денежной политики шага, состоявшегося в марте 1363 г., говорят о возможности зондирования почвы для начала клеймения полтин уже в 1361 г. Но тогда Дмитрий Иванович получил ярлык на великое княжение Владимирское и Московское (Хан Н.А., 2005, с.196 и прим.1)

[2] Вместе с этим, согласно Анониму Искандера — источнику ХУ в., введенный в научный оборот В.В. Бартольдом  — Мюрид и Хызр были детьми разных отцов (Тизенгаузен В.Г.,  1941, с.130).

[3] Обзор летописных сообщений, посвященный этому событию привел А.Н.Насонов (Насонов А.Н., 1940, с.125, прим.1).

[4] Одновременно чеканить монету в одном городе дети разных отцов по-видимому не могли.

[5] Впрочем, Мюрид мог “изгоном” взять Новый Сарай, как это произошло несколько позднее. См. прим.10.

[6] При Данииле Александровиче в 1282-1296 сюзереном в Москве признавали Ногая — в конфронтации с сарайскими ханами. “В начале XIV в. Даниил, а затем Юрий Данилович неоднократно шли на косвенное и прямое неподчинение ханской воле,”- замечает А.А.Горский (2000, с.188). См.также: (Горский А.А., 2000, с.54, 56, 60, 66; 2001, с.91; Егоров В.Л., 1985, с.191-201; Мейендорф И., 1990, с.87) .

[7] Киличеи — специальные чиновники при князе, осуществлявшие дипломатические сношения с Ордой в особо важных случаях (Полубояринова М.Д., 1978, с.18).

[8] Расстояния между названными населенными пунктами приводятся по данным И.А.Голубцова (1950, с.273-299).

[9] Государственная почтовая служба, насчитывающая 1639 станций, существовала в Китае еще при династии Тан (618-907). Она служила для срочной передачи информации особенно оборонного характера; для проезда должностных лиц и знати (Рыбаков В.М., 1982, с.123, 129).

[10] По наблюдению Л.Л.Муравьевой данное известие находится в избытке Ник.

[11] Основываясь на статистике монет, А.Г.Мухамадиев отметил, что Мюрид стал править в Гюлистане в конце 762 г. (Мухамадиев А.Г., 1983, с.91), т.е. до 30 октября 1361 г.

[12] Как считает М.Г.Сафаргалиев вслед за А.Е. Пресняковым и М.К. Любавским, Синеводская битва произошла в 1363 г. (Сафаргалиев М.Г., 1960, с.122-123)

[13] Последний распространил власть практически на всей территории бывшей Золотой Орды, воспользовавшийся сложившейся конъюнктурой сразу после Куликовской битвы.

[14] “А въ Ордь тако бысть замятия, Хыдыревъ сынъ Мурутъ на единой стороне Волги, а на другой Килдибекъ, и межи ихъ бысть съча и Кильдибька убили, а Мамаи привелъ съ собою царевича и бысть Мамаю съ Мурутомъ съча о Волзь.“ (ПСРЛ. Т.15.В.1, стб.73). В этом сообщении Рогожской летописи Мюрид поименован сыном Хызра, тогда как до этого летописец называл его братом Хыдыра (Там же, стб. 70). Интересно заметить, что персоязычный источник начала ХУ в., названный В.В.Бартольдом “Ананимом Искендера”, называет  Мюрида сыном Орду-шейха /Орудумелика — Н.Х./,  убитого эмиром Ильясом, хотя одновременно указывает, что Мюрид правил 3 года (Тизенгаузен В.Г., 1941, с.130). Однако одновременно эмитировать дензнаки в одном городе — Гюлистане — дети разных отцов не могли.

[15] Согласно Анониму Искандера, убийцей Мюрида бал его эмир Ильяс. Данный источник интересен тем, отмеченное составителями П тома сборника Тизенгаузена, что он сообщает о всесильности эмиров джучидских правителей.  Очевидно, поэтому, захватив власть в Новом Сарае, Кельдыбек перебил эмиров предшественника (Тизенгаузен В.Г., 1941, с.129, 130).

[16] Данные события подробно описаны В.А.Кучкиным (Кучкин В.А., 1980, с.61-63, 1984, с.225).

[17] Как известно, не принадлежал к ««золотому роду чингизидлов», — претендовать лично на сарайский престол Мамай не мог, тогда как Абдулла /Авдуля/ был по сообщению Ибн Халдуна потомком хана Узбека (Сафаргалиев М.Г., 1960, с.116; Тизенгаузен В.Г., 1884, с.390).

[18] Известие под 6879/1371 г. Белорусской (Западнорусской) летописи. Цит. по: (Лурье Я.С.., 1974, с.90, также прим.40). См. также: (ПСРЛ. Т.1, с.533).

[19] Вероятно, будет уместным поставить вопрос о времени возникновения институциональной зависимости “ярлык на великое княжение — великокняжеский стол”

[20] См.также: (Янин В.Л., 1991, с.165-166; Кучкин В.А., 1999, с.62-71).