ВЯТСКИЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ СЕРЕДИНЫ XVI ВЕКА

Коржова Ирина Вадимовна — магистрант юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, трехкратный лауреат премии Президента Российской Федерации по поддержке талантливой молодежи, Москва, E‑mail: irina140497@yandex.ru, тел.: +7 916 155 56 95, ORCID: 0000-0001-8358-9954.

Хан Николай Александрович — кандидат исторических наук, член ассоциаций и общества экономической и социальной истории СГА, Великобритания, Канада; ООО «Команда комплексных экспедиционных разработок» 108811, Москва, Поселение Внуковское, ул.Бориса Пастернака, д. 17, E‑mail: kh-niko@mail.ru, тел.: +7 977 878 13 57,  ORCID: 000-0003-2663-4733.

Хан Тимофей Николаевич – студент Горного института НИТУ «МИСиС», 108811, Москва, Поселение Внуковское, ул.Бориса Пастернака, д. 17, E‑mail: kh-timo@gmail.ru; тел.: +7 916 116 23 33, ORCID: 0000-0002-9866-3819. 

ВЯТСКИЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ СЕРЕДИНЫ XVI ВЕКА

И.В. Коржова, Н.А. Хан, Т.Н.Хан.

Аннотация: в настоящей статье авторами анализируется комплекс грамот, выпущенных канцелярией Ивана  IV  на район Шестако-Слободской, с точки зрения историко-экономического и юридического подходов. Необходимо отметить, что рассматриваемые документы, преследующие целью установить правопорядок в конкретной местности, отражают состояние законности, характерное и  для других местностей русского государства в середине 16 века. Отдельная грамота посвящена взаимоотношениям центральной  власти с татарскими князьями.  Данные источники вводятся в научный оборот впервые.

Ключевые слова: царские грамоты Ивана IV, огосударствление территории, законность, преступность, уголовный процесс, история Вятки, история права, финансовая культура, отношения России и Казани в середине 16 века.

Annotation: In this article, the authors analyze a set of letters issued by the chancellery of Ivan IV to the Shestako-Slobodskaya district, in terms of historical, economic and legal approaches. It should be noted that the documents under consideration, aimed at establishing the rule of law in a particular area, reflect the state of legality, which is also characteristic of other areas of the Russian state in the middle of the 16th century. A separate letter is devoted to the relationship of the central government with the Tatar princes. These sources are introduced into scientific circulation for the first time.

Keywords: letters of Ivan IV, nationalization of the territory, legality, crime, criminal procedure, history of Vyatka, history of law, financial culture, relations between Russia and Kazan in the middle of the 16th century.

Цитирование. Коржова И. В., Хан Н. А., Хан Т.Н.  Вятские юридические документы середины XVI века// Legal Concept = Правовая парадигма. – 2020. – Т. , № . – С. . –

Введение

Значительный интерес, проявляемый в российской и мировой науке к истории права, законодательства, суда и судопроизводства  в России, как специалистами-историками, так и правоведами, среди которых И.Мендрорф, Р.Хелли, Н.Ш.Коллманн и другие предполагает введение в научный историко-юридический оборот новых источников — документов.

В данной статье, носящей информационно-описательный  характер, речь пойдет о комплексе царских грамот, выпущенных канцелярией Ивана  IV  на Вятку, а именно на самый восточный, колонизуемый местным населением район Слободской — Шестаково, а также на реку Чепца — левый приток реки Вятка, в которых местное население находилось под юридическим попечительством царского правительства. Данный комплекс шестаковских грамот далее  предполагается рассмотреть  с точки зрения  историко-правового аспекта.

За 13 лет XVI в.были изданы три царские грамоты на Шестаково, в которых  Слободской образует  историко-географический тандем, изучаемый многими поколениями историков.

1. Грамота великого князя на Вятку Iоанна Васильевича, в Слободской городок верхний о расправе с татями и разбойниками, писана в 1540 г.февраля 8 [1, 17-20].

• Жалованная грамота великого князя Iоанна Васильевича Шестаковцам. – Писана в 1546 г., в октябре [2, 20-22].
• Жалованная грамота царя и великого князя Iоанна Васильевича Шестаковцам. – Писана 1553 года, марта 7 [3, 26-27].

 В новейшей историографии – В.В.Низов, А.Н.Хохряков А.В.Рева, Н.А.Хан историки изучали данные документы в целях установления первичности-вторичности основания пары Шестаково – Слободской.

Между тем, историчность самого процесса освоения местности, где сейчас располагается крупное село с богатейшим  архитектурным наследием, носящее церковно-археологическое значение, еще ждет своих реставраторов[4, 51-59].

Анализ источников, прежде всего, труда австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, позволил установить, что Шестаково, как населенный пункт, стал конституироваться в качестве города после 1526 г. Именно данный населенный пункт, поименованный в Грамоте 1540 г., как «Слободской городок верхний», уже в Грамоте 1546 г. несет имя Шестаково.  Хронологический отрезок времени в 14 лет с 1526 по 1540 гг. – период основания верхнего Слободского городка, и сжатие этого отрезка еще возможно. Последнее важно не только для установления исторической истины, но и весьма важно для историко-правовой науки, когда, согласно Кембриджской истории России, в стране происходил переход от дидактической системы права к традиционной, т.е. от права Gemeinschaft к праву Gesellschaft, что не изучалось постсоветской исторической наукой [5, 363-364].

Выше процитированная  «История России», в специальной Главе «Право» позволяет осуществить более историчный подход к шестаковским Грамотам (далее — ШГ), когда общее расстройство права, законности в России заставило центральное правительство втянуться в уголовный процесс на местах, направляя в провинции своих специалистов в области уголовного сыска[22]. Данное наблюдение показывает, что  и до даты выпуска первой ШГ грамоты в т.ч. в Верхнем слободском городе жили люди, разгул преступности в стране вызвал волну петиций в центр с просьбами установить правопорядок не столько в  стране, сколько конкретно в каждой местности.

И в самом деле, из текста первой Грамоты, жители Верхнего слободского городка, столкнувшись с разгулом преступности, обратились в Москву и стали просить Ивана IV о  помощи в связи с необходимостью защитить жизнь свою, здоровье, имущество. Затем, на втором этапе шестаковцы стали просить Ивана Васильевича Грозного дать им налоговые льготы, освобождения и каникулы. Такие просьбы обосновывались тем, что на обустройство и подъем целины крестьяне брали кредиты, чему государство придавало большое значение в военно-полевой топографии Вятки.

Выделение двух этапов хронологически уместно: документы выдавались на освоение шестковского поселения в 1540, 1546 и 1553 гг. Следовательно, новое обращение за льготой и подтверждением таковой выглядело как отчет о предшествующих тратах. Последняя сентенция расширяет поле поиска новых источников.

Сложность в изучении и осмыслении грамот шестаковского цикла состоит в необходимости комплексного сочетания историко-экономического и юридического подходов. Но специалисты обеих специальностей к их изучению еще не приступали. Значительную историографию вопроса данного времени оставила западная наука, как историками, так и историками права. Новейшие из них опубликовала профессор, как историк и правовед в области русского нового времени Н.Ш.Коллманн (Стэнфордский университет США). 

Сравнивая русскую, европейскую и османскую правовую системы, прежде всего, в уголовном судопроизводстве, американский профессор отмечает, что «расширяясь,  русское государство  интегрировало  в себя новые территории, включая в себя господствующий слой в состав элиты, организуя взаимосвязи между регионами и проявляя уважительное отношение к местным обычаям» [6, 45] .

В целом же Европа, сотрясаемая волнами  реформации и контрреформации, совершала медленный и болезненный переход от Сводов Юстиниана к методологии цивильного права [7].

Прежде чем обратиться к описанию конкретного материала, необходимо обратить внимание на Грамоту, которая не относится к теме Шестаково-Слободской, а лишь  характеризует отношение царской власти к судопроизводству в Вятском уезде, а также Слободском: «Царская жалованная грамота татарским князьям Матвею Девятiярову и Шомаю Казыеву на деревни в Вятском уезде, с освобождением крестьян от суда и кормов наместников и волостелей.» — 1556 г.января 20 [8, 28-29].

Дело в том, что последняя Грамота подтвердительная, т.е. подтверждающая действие, выданная взамен утраченной сгоревшей. Закономерен вопрос, когда была выдана утраченная Грамота?

Поставленный вопрос, как и сама Грамота, нуждается в самостоятельном изучении. В данной статье мы соотнесем ее с первой шестаковской грамотой, содержание которой носит характер  уголовно-процессуальных положений для Вятки.

Первым насельникам верхнего Слободского города – Шестаково повезло. Практически сразу их многотрудная деятельность стала известна верховной власти, они получали правовую поддержку, как в уголовном, гражданском, так и в налоговом поле. Налоговый иммунитет, предоставленный центром колонистам Шестаково, несправедливо был обделен историками Москвы, хотя исследовательский интерес данные Грамоты представляют значительный. Достаточно сказать, что их разделяет Судебник 1550 г., что делает правовой режим шестаковцев наиболее  цельным, а налоговые преференции  пугающе стимуляционными[1].

В Грамоте 1 от 2 февраля 1540 г., двое  жителей верхнего Слободского городка, будущего Шестаково, Федко Бабайлов и Андрейко Семенов, выступающие в качестве заявителей, обрисовали следующую картину. 1. В данном населенном пункте  крадут, грабят, убивают  2. Многие люди разбойничают, а затем скрываются у отяков. 3.  Существуют также скупка и сбыт краденного и иного имущества, добытого преступным путем [2].

 Данный акт появился в эпоху действия Судебника 1497 г., по которому была зафиксирована такая категория граждан как «жалобщик», «которому люди приказов ведати». Согласно известному кировскому правоведу — ученому С.М. Кочои  [9, 9]  Судебник 1497 г. Великокняжеский — общероссийский  и хотя уголовных статей в нем немного, выделены статьи имущественного характера, к которым относятся, прежде всего, разбои и татьба (ст.8, 1, 14, 34,39 и др.).  Поэтому сравнение на предмет соответствия или дальнейшего развития  права на первом этапе было бы весьма интересно.

Данная  грамота показывает мнение, сложившееся в центре, по отношению к такому далекому региону как Вятка и будущее Шестаково, как о крае беглых и разбойников. Обобщения Н.Ш.Коллманна показывают, что подобные факты были не единичны, ссылаясь при этом на Белозерзскую и Медынскую грамоты синхронного времени [10, 51]. В этой связи,  с точки зрения государственного строительства русского государства эпохи Ивана Грозного, значение данного документа нельзя сбрасывать со счетов. Как известно, Разбойного приказа, т.е.  системы министерств официально не существовало, хотя таковые и имелись в государстве, но прежде была Боярская комиссия [11, 287].

Как следует из грамоты, центр посылал в данный регион своих специалистов в области сыска, но местные власти с ними не считались, поэтому центр рекомендовал местным жителям самим организовать сыск по уголовным делам, выделив 3-4 надежных, честных и грамотных лиц, наделив их неограниченными полномочиями  следствия, суда и расправы с полным арсеналом средневековых средств и методов.

           Данной грамотой была затронута еще одна важная проблема — «поимка татя с поличным в чужой волости». В рассматриваемом документе центральные власти, обещали поимку в Новгороде преступного элемента, т.е. вне пределов Вятки. Между тем, поимка воров, также как и погашение займов, целиком относилось к компетенции местных властей. При этом в регионы, в которых преступники могли скрыться, предполагалось направлять грамоты-запросы.

         Регулирование данного вопроса было шагом вперед, т.к. в географически близкой Двинской уставной грамоте 1397-1398 гг [12, 194-195] такой сложный вопрос как  «поимка татя с поличным в чужой волости» лишь предполагалось разрешить [13, 270-275].

          В заключении рассмотрения данной Грамоты 1540 г. заметим, что будущие жители Шестаково получили грамоту, подписанную московским наместником Иваном Васильевичем Шуйским (ум.в 1542 г.), который, как показывают  реквизиты документа на дату 8 февраля 1540 г. [14], еще пребывал в этой должности. И если будет найден документ подобный данному, подписанный боярином Шуйским, то можно будет уверенно утверждать, он выполнял функции руководителя Разбойного приказа в числе другого функционала.

         В современной обобщающей историографии вопроса отмечается, что этот видный представитель московской боярской бюрократии в силу своей компетенции  занимался реформированием судебной системы России [11, 140].

Итак, сама ситуация заставляла первых насельников местности, названной затем Шестаково, обращаться за правовой помощью против уголовного элемента.

Распространение налоговой юрисдикции на новую землю  не только свидетельство об огосударствлении территории, но и о развитии права в принципе. Оно в данной местности России началось после проведения переписи, совершенной подьячим Хомяковым, которая в этой связи представляет значительный интерес.

Согласно грамоте, выданной жителям нового шестаковского городка, спустя шесть лет после предыдущей, жители, описанные Хомяковым, на 5 лет приостанавливали выплату прежних налогов и сборов в царскую казну. Кроме того, они, как вновь прибывшие, в том числе пожелавшие осесть в близлежащих деревнях и починках, на 10 лет освобождались от всех налогов вообще и от любых преследований уголовного порядка, за исключением убийств, разбоев и казнокрадства.

Нельзя не остановиться на положении, согласно которому жители нового Шестаковского городка освобождались от проездных и гостевых налогов в Слободском при поездке в Хлынов — областную столицу (ныне Киров), а также при отправлении религиозных обычаев в силу Великорецкого крестного хода. Это немаловажное дополнение, свидетельствует  о государевой заботе царской власти о далеком городке на Вятке, которое появилось в документе непосредственно с подачи шестаковских ходоков Якуша Онтонова и Васюка Игнатьева.

В рассматриваемой грамоте, приведены также элементы гражданского права в части долговой нагрузки граждан и порядка погашения их. И, казалось бы, государство здесь не вмешивалось. Но через  7 лет Иван IV Грозный издает специальную Грамоту, снова по просьбе шестаковских жителей, которая приостанавливает обслуживание долгов шестковцами по частным обязательствам на 5 лет, предоставляя им, таким образом, беспроцентные ссудные каникулы. Документ представляет  данную льготу в качестве  знака признательности за подвиги шестаковцев при защите Вятской земли от нападения Казанских воинских людей. Данный акт открывает значительные перспективы для историков в изучении военно-политических отношений с Казанским ханством, еще за год до издания описываемого документа, представлявшего значительную геополитическую  и международную проблему для Русского государства.

Делая некоторое отступление, заметим, что Н.А. Хан разыскал в Трудах ВУАК сведения относительно того, как одна из трех церквей в Шестаково имела в составе своего инвентаря 3 колокола (из 4), подаренных Иваном Грозным, что следует из описей церковно-археологического имущества Слободского уезда XIX  в. [15, 55-56].  Благосостояние слободских церквей, в общем, вызывает определенный интерес.

Грамота 1546 г. представляет огромный интерес с точки зрения  развития гражданского права на Руси. Как историко-юридический документ, она анализировалась историком займа и кредита В.А. Удинцевым в монографии, изданной в Киеве в 1908 г., где на большом объеме русских и международных актов исследователь сделал наблюдение, согласно которому предоставление займа, оформленного соответствующим соглашением, могло обозначать, как предмет – цель предоставленных средств (causa), так «и без обозначения основания долга», т.е. без залога или иного обеспечения. Автором были приведены синхронные документы Тулузы, Генуи, а также, что примечательно, кабала митрополита Киприана и Федора Ростовского 1389 г., где заемные средства предоставлялись «без указания causa» [16, 27].

Одновременно, В.А. Удинцев обращал внимание, что в документе, несмотря на освобождение от налогов государством, долги по частным искам должны были взыскиваться в соответствии с нормами права того времени [16, 67-68] , что находилось  в русле знаний об этой отрасли гражданского права и ссудно-кредитных отношений физических лиц. Так, в 24-лекции своего Курса В.О.Ключевский писал, опираясь на Псковскую правду: «В заемных записях обыкновенно обозначался размер процента — гостинца. Кредитор, потребовавший досрочной уплаты долга, лишается условленного процента; в досрочной уплате по желанию должника процент взимается по расчету времени. Должник мог не платить долга, отказавшись от заклада, которым заем обеспечен; но он мог искать своего заклада присягой или судебным поединком, если кредитор отказывался от взыскания долга, чтобы овладеть закладом» [17, 80-100].

         В небольшой книжке первый вятский историк А.И.Верещагин «Суздальско-нижегородские князья в истории древней Вятки» писал: «Верхний или Большой погост Карино считается по преданию самостоятельной административной единицей, куда направлялись царские грамоты» [18, 16]. Эта находка позволяет шире и глубже изучить исторический процесс в бинарной связке Шестаково – Карино.

Вятский краевед П.М.  Сорокин, исследования которого интересы тем, что позволяют расширить изучение  перипетий на средневятском поречье в сер.XVI в., в том числе в рамках заявленного названия приложения[3], по которому с 1550-х гг.Карино активно функционирует в письменных источниках [19, 56]. 

Возвращаясь к описанию ШГ, мы предполагаем к циклу документов присоединить и «Царскую жалованную грамоту татарским князьям Матвею Девятiярову и Шомаю Казыеву на деревни в Вятском уезде, с освобождением крестьян от суда и кормов наместников и волостей»  от 20 января 1556 года. Сравнение с шетсаковскими, вышерассмотренными грамотами, еще впереди. Сейчас же отметим, что документ раскрывает налогооблагаемую базу,  с которой местные налогоплательщики в царскую казну не вносят налоги. За исключением тяжких уголовных преступлений, таких как убийства, разбои, кражи в особо крупных  размерах местные власти в лице Девятьрова и Казывева сами отправляли здесь судопроизводство, во что  власти Хлынова и Слободского не вмешивались. Двойное территориальное подчинение в документе отмечено дважды.  Отметим, что в случае совершения преступления обозначенными высшими должностными лицами они были подсудные властям Хлынова и Слободского.

Администрация Ивана Грозного издает Акт-Грамоту татарскому населению, проживающему на Чепце – левом притоке Вятки о судебном производстве по уголовным делам. Его значение трудно переоценить в развитии права на Вятке ввиду того, что первая шестаковская Грамота содержит иные способы отправления судебных полномочий местными властями, предоставленными царскими властями на национальных окраинах, которые как показала Д.Г. Свечникова, не носили колониального характера [21, 183, 200], что предполагает более углублённое изучение «чепецкой» грамоты, выданной Девятьрову и Казывеву. Оно принесет еще большие результаты, тем более что  татарско-чепецкое население потребовало  дубликат  таковой, взамен утраченной, сгоревшей, что может означать только одно: ее положения отвечали чаяниям и намерениям чепецкой автономии.

Таким образом,  цикл «шестаковские грамоты» должен быть расширен, ввиду наличия соответствующей историко-правовой основы.  При этом рассматриваемые события происходят через хронологический рубеж: принятие Судебника 1550 г., а также присоединения Казани к Русскому государству.

 Нетрудно сопоставить, что представленные в данной статье документы в своей хронологической составляющей весьма отчетливо демонстрируют продвижение русских в Сибирь: Разгром Кучума, основание Тюмени, что не оставляет сомнений в значимости, как их исторического источника, понимаемого в широком смысле, для изучения колонизационного процесса на документальной основе, огосударствление территории под царской юрисдикцией.

         Изучаемые документы предполагают создание эффективной историко-экономико-правовой модели общества, в которой, по словам Уилбур и Харрисон, иллюстрируется необходимость баланса: “центральная проблема любой методологии заключается в том, как найти баланс между точностью и строгостью, с одной стороны, и неопределенностью и суетливостью, с другой, и как соотнести их так, чтобы они синергировали, а не отменяли друг друга» [20, 64-65].

Список литературы:

1. Безверхова Л.Б.  Шестаковские храмы  \\ Сб.Матенриалв, посвященных международному дню охраны памятников. Слободской, 2008, с.51-59.
2. Верещагин А.С. Суздальско-нижегородские князья в истории древней Вятки. — Вятка: Б. и., 1906, с.16.
3. Герберштейн С. Записки о Московии /Пер. с нем. А.И. Малеина и А.В. Назаренко. Вступительная ст. А.Л. Хорошкевич. – М.: Изд-во МГУ, 1988., с.363-364.
4. Древние акты, относящиеся к истории Вятского края : приложение к 2-му тому сборника «Столетие Вятской губернии» / [предисл. А. Верещагина]. – Вятка : Вят. Губерн. Стат. Ком., 1881. То же // URL:http://herzenlib.ru/vpeb/books/detail.php?ID=11601, № 16, с.17-20.
5. Древние акты, относящиеся к истории Вятского края : приложение к 2-му тому сборника «Столетие Вятской губернии» / [предисл. А. Верещагина]. – Вятка : Вят. Губерн. Стат. Ком., 1881. То же // URL:http://herzenlib.ru/vpeb/books/detail.php?ID=11601, № 17, с.17-20.
6. Древние акты, относящиеся к истории Вятского края : приложение к 2-му тому сборника «Столетие Вятской губернии» / [предисл. А. Верещагина]. – Вятка : Вят. Губерн. Стат. Ком., 1881. То же // URL:http://herzenlib.ru/vpeb/books/detail.php?ID=11601, № 22, с.26-27.
7. Древние акты, относящиеся к истории Вятского края : приложение к 2-му тому сборника «Столетие Вятской губернии» / [предисл. А. Верещагина]. – Вятка : Вят. Губерн. Стат. Ком., 1881. Оцифровано . http://herzenlib.ru/vpeb/books/detail.php?ID=11601, № 23, с.28-29.
8. Ершов В. В., Сырых Н.М.   История суда и правосудия в России  [Текст] : [коллективная монография : в 9 т.]  Российский гос. ун-т правосудия.- М: Норма : ИНФРА, 2017. Т.2. Законодательство и правосудие в Мсоквском госуджарстве.(конец XV – сер.XVII вв.).
9. Ключеевский В.О. Курс русской истории. Ч.2. М.: Гос.соц.-эконом.изд-во, 1937, с. 80-100.
10. Коллманн Н. Ш. Преступление и наказание в России раннего Нового времени  [пер. с англ. П. И. Прудовского и др.]  Москва: Новое лит. обозрение, 2016, с.45.
11. Кочои С.М. История уголовного законодательства России о  корыстных посягательствах против собственности. Учебн.пособие.  Киров: Полекс, 2001, с.9.
12. Ладжинесс М. Институциональный метод и судебно-медицинское доказательство // Право и экономика. Очерки этических ценностей для теории, практики и политики. Под редакцией Марка Д. Уайта Палгрейв-МакМилан. Нью-Йорк, 2015, с. 64-65.
13. Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X- XVIII века. М.: Зерцало, 2003, с.72.
14. Труды вятской ученой комиссии 1907. Вып.1. Вятка, 1908. С.55-56.
15.   Милов Л.В.  Исследования по истории памятников средневекового права. М.: РОСПЕН, 2009, с.194-195.
16. Свечникова Д.Г. Правовая политика Российской империи в национальных окраинах \\ Институты государства и права в их историческом развитии. Сб.статей к 60-летию В.А.Томсинова \ Под ред.Т.А. Новицкой. М.: Зерцало- М, 2012, с.183, 200. 
17. Сорокин П.М. Арские князья в Карине \\ Календарь и памятная книжка Вятской губернии на 1897 г. — Вятка, 1896, с.56. 
18.  Удинцев В.C. История займа. – Киев: Тип. И.И. Чоколова, 1908, с.27, 67-68.
19. Хан Н.А. Проблемы исторической географии Северо-востока Европы. О парных категориях исторической schland, 2016, 270-275.
20. Чистяков О.И. История отечественного государства и права [Текст] : учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению «Юриспруденция» и специальности «Юриспруденция» / [О. И. Чистяков и др.] ; под ред. О. И. Чистякова.М.: Юрдайт, 2012.
21.  Шмидт С. О.Судебники и формирование системы делопроизводства в Российском государстве. М.: Изд. дом «Парад»2000.

---

[1] В числе неожиданных представлений обратим внимание на налогообложение бобровых гонов на реках Чепце и Вятке и доставке в Москву, что в связи начало интенсивных поставок бобра из Сев.Америки в Европу, (Nkhan.ru) делает данную позицию актуальной для изучения.

[2] Последнее подтверждается крестьянским афоризмом начла  XX в., приведенным И.В. Трушковой: «Ищут малины в овине!». См.: Трушкова И.Ю. Женщина и мужчина в традиционной культуре русских Вятского региона: гендерные портреты. М.: Вятский гос. ун-т, 2009,с.275, с 266-268.

[3] Карино —  село в современном Слободском уезде, посещённое в своё время Д.Г.Месершмидтом.